Читать книгу - "Октавиус - Эрнест Марцелл"

«29 июля 1762 года. Два месяца и девять дней, как мы продолжаем продвижение по 70° с. ш. Солнце вышло из зенита, и полярный день начинает стремительно клониться на убыль. Отмечено понижение температуры до + 40 °F. Тяжелая ледовая обстановка. За сегодняшние сутки два раза уперлись в заторы и прошли пять миль на норд-ост. Видимость средняя, ветер умеренный…»

– Прямо по курсу ледяной затор! – раздался крик с марса, и тотчас же на баке ударила рында.

– Убрать фор-бом-брамсель! – крикнул Ситтон. Судно, дававшее не более пяти узлов, медленно стало совсем. Впереди на расстоянии пяти-десяти кабельтовых проход преграждала глухая масса беспорядочно нагроможденных торосов, возвышавшихся в некоторых местах свыше десяти метров. Это была уже одиннадцатая подобная остановка – десять раз до этого мы уже упирались в глухие заторы, разворачивались обратно и, вновь выходя на чистую воду, шли в другой проход, который отыскивали наблюдатели с марса.

– Шлюпки на воду! – приказал Ситтон, глядя с юта на преградивший путь «Октавиусу» затор. Узость пролива не позволяла судну развернуться под парусами, и уже пятый раз приходилось разворачивать его, толкая шлюпками за нос и корму. Игнорируя поднявшееся ворчание, проклятья и открытую брань, сопровождаемую злобными взглядами, Ситтон продолжал спокойно командовать. Ему подчинялись с большой неохотой, и хладнокровию этого на первый взгляд мягкотелого человека можно было только позавидовать. Я же, стоя на юте, с чувством пренеприятной пустоты внутри смотрел вниз на эту толпу, готовую ощетиниться в любую секунду. Хорошо, что Элизабет находилась в счастливом неведении касательно всего, что происходило в последнее время на корабле, и сейчас, по обыкновению, сидела в каюте. Дэнис тоже был переселен в мою каюту, как только среди команды появились первые признаки беспокойства. Теперь он, криво улыбаясь, стоял за моей спиной, нервно наблюдая за действиями матросов. Он также видел все и, ясное дело, не желал разделить судьбу капитана Гудзона, оставшись со мной, Элизабет, Ситтоном и Берроу в шлюпке на волю волн в этих безжизненных местах.

Метью я уже откровенно не доверял – этот верзила всегда был себе на уме, однако в одном я был уверен точно: даже погружаясь на дно Арктического моря, он ни за что не отпустил бы свой вожделенный мешочек с золотыми…

Однако в этот раз все прошло на удивление спокойно, более или менее. Общими усилиями корабль развернули, мы медленно двинулись обратно, и буквально через полчаса с марса раздался очередной крик: «Слева по борту открытая вода!»

Берроу, при каждом таком крике самолично без устали влезавший на марс, быстро полез по обледеневшим выбленкам – и вдруг призывно замахал оттуда. Я, Ситтон и Метью один за другим поднялись на марс. Мы только что по большому ломаному полукругу обошли один из островов, оставшийся справа, и теперь постепенно выходили на широкое белое пространство огромного залива. Торжествующий Берроу горделиво указывал нам подзорной трубой на видневшуюся в полумиле слева по носу судна широченную, не меньше двух миль полосу открытой воды, свободную даже от ледяных обломков, ярко сверкающую рябью под солнцем и теряющуюся вдали. Без сомнения, это была так долго ожидаемая большая вода, предсказанная им: проход действительно вскрылся, и нам теперь могли угрожать только движущиеся по нему дрейфующие обломки пакового льда.

– Наконец-то мы выбрались из клубка узких прожилок в широкую артерию, – с явным облегчением вздохнул он. – Слава богу. Там можно прибавить ходу, главное – найти проход туда.

Хотя настроение у меня резко приподнялось, предчувствие какой-то назревающей беды не оставляло меня ни на миг – и та не замедлила разразиться совсем скоро…