Читать книгу - "Возвращение Амура - Станислав Федотов"

Вогул в самом деле чуть не сплюнул на пол, да вовремя спохватился: еще прицепится буфетчик, полицию кликнет, а ему лишний раз светиться вовсе ни к чему.

Григорий допил чай, глянул на ходики, тикающие за спиной буфетчика – без пяти двенадцать, вот-вот появится Дюбуа, то бишь Легран, – и поманил полового. Тот мигом подскочил:

– Чего изволите?

– Отобедать пора. Какая у вас лучшая водка?

– «Кузнецовская очищенная».

– Давай «Кузнецовской» графинчик, естественно, морозный, воды брусничной кувшин; под водочку – грибы разносольные с луком, черемшу соленую, омуля… Есть копченый?

– Как не быть? Вчера коптили.

– Значит, омуля, без шкуры, порезанного. Пельменей две порции. С чем пельмени-то?

– С медвежатиной, кабанятиной, лосятиной…

– Тогда всех по порции, в одну миску. Да, про икру забыл. Значит, осетровой – плошку. С лучком. И поставь два прибора – гостя жду. Пока все. Запомнил?

– Обижаете, уважаемый. Все будет в наилучшем виде.

Половой исчез, через минуту выскочил с помощником, и стол перед Вогулом стал заполняться тарелками, мисками, плошками с остро пахнущей снедью. В центре возник заиндевелый графин с двумя хрустальными стаканчиками, а перед заказчиком и напротив – приборы, все, как полагается: по две тарелки, ложки, вилки, ножи и даже салфетки. «Ишь ты! – изумился Григорий. – Могут же, черти, когда захотят».

Анри опоздал на несколько минут и не извинился, что было на него не похоже, но Вогул не придал этому значения, поскольку как раз к приходу друга завершилась подготовка стола, так что французский боевой товарищ мог по достоинству оценить русское гостеприимство. Однако тот как-то равнодушно оглядел разносолье и пожал Григорию руку.

– Что-то случилось? – тревожно спросил Григорий.

– Потом…

Анри повесил свою шубу на вешалку при входе, рядом с черным полушубком Вогула; шапку Григорий посоветовал держать при себе: за дверью – базар, мало ли какой шустрик заглянет, сдернет шапку с крючка, и ищи-свищи. Шубы громоздкие, да и приглядывать за ними проще.

– Тут тебе не Европа, – ухмыльнулся Григорий. – Ухо надо востро держать. Коли надолго к нам – привыкай. И давай садись, отобедаем, а за обедом и поговорим.

Анри за то малое время, пока раздевался, видимо, успел взять себя в руки и выглядел более живым. Он окинул быстрым взглядом зал трактира и сел за стол; Григорий тут же налил стаканчики.

– За встречу, брат!

– За встречу!

Выпили по одной, закусили грибками. Хорошо пошло, и водка отменная, не обманул половой. Григорий тут же разлил по второй и поднял стаканчик, но Анри накрыл свой ладонью:

– Давай сначала о делах.

Григорий поскучнел, поставил стаканчик:

– Не по-русски это…

– А я и есть нерусский.

– Ладно, шут с тобой. О делах, так о делах.

– Сначала ты. Только говори потише.

– Ну, времени, сам понимаешь, было мало, но кое-что успелось. Стакнулся я с купцами-золотопромышленниками Машаровыми. Их три брата, так я со старшим сговорился. Жутко обозленные они на одну личность и при необходимости помогут и людьми, и деньгами. Это первое. Второе: вышел я на местных уголовников, да они нам неинтересны: мелочь всякая, шелупонь. Однако прослышал я, что здесь, в Иркутске, обосновались лихие мужики, которые промышляют на купеческих дорожках аж до Охотского тракта. В низовьях Амура, говорят, пушного зверя много и золота самородного, но на Амуре китайцы сидят, русских не пускают, так наши купцы-молодцы туда с севера свои пути проложили. По рекам да через горы. А лихачи их на возврате дожидаются. Вот они-то могут нам пригодиться, но я до них пока не добрался… Слушай, давай выпьем, душа горит.

– С чего она у тебя-то загорелась? – удивился Анри.

– Есть с чего. Как-нибудь скажу, – хмуро отозвался Григорий. Поднял стаканчик и немного веселее сказал: – Давай за исполнение желаний, а?

– За это можно и даже нужно. А душа и у меня горит…

Они чокнулись, выпили и принялись за еду. По знаку Григория половой принес и водрузил в центре стола большую миску с горой исходящих паром пельменей. А к ним – и сметанку, и уксус, и горчицу. Анри как вполне привычную поглощал незнакомую ему, по мнению Вогула, еду, не забывая про специи.

– Ты, видать, пока ехал по Сибири, навострился уминать пельмени?

– Я ничего не уминаю. Я их ем, – сказал Анри, вызвав усмешку Григория. – Меня в Красноярске купец Никита Федорович Мясников ими угощал.

Анри вдруг задумался. Лицо его засветилось, и на губах мелькнула легкая улыбка. Без бабы не обошлось, уверенно подумал Григорий.

– Поня-атно, – протянул он и снова налил. – Под пельмешки сам бог велел…

Анри не стал отказываться. Под пельмени действительно было грех не выпить. Но после этого он перевернул свой стаканчик кверху дном: все, хватит. Григорий не спорил.

– А что ты, брат, скажешь?

– Во-первых, скажу: ищи тех лихачей, связывайся с ними. Они очень скоро могут понадобиться. Вчера в концерте я подслушал разговор адъютанта и чиновника. Адъютанта посылают в Кяхту проинспектировать торговлю с китайцами. По результатам этой инспекции, а еще по жалобе бурятских старшин, интересующий нас человек отправится за Байкал. Сразу, как только сойдет снег. К этому времени ты и твои лихачи должны быть готовы.

– А во-вторых, что у тебя стряслось? Когда ты пришел, на тебе лица не было.

– Во-вторых…

Анри неожиданно снова перевернул свой стаканчик, налил только себе и выпил, не закусывая. Григорий понял, что у побратима действительно случилось что-то очень нехорошее. Но терпеливо ждал продолжения.

– Во Франции снова революция, – глухо проговорил Анри. – По пути сюда я зашел в почтовое отделение и получил письмо от отца. Оно шло почти два месяца. Наш дом разграбили, отца чуть не убили. Он остался без средств к существованию…

– У тебя же есть деньги. Если мало, я добавлю. Отправь ему почтой.

– Что? Русские ассигнации или кредитные билеты? Кому они там нужны? А золота или серебра у меня нет и не предвидится.

– Не горюй, брат. Найдется злато-серебро в моей заначке. Я ж не просто по дорогам скакал…

– Ну ты и разбойник, – покрутил головой Анри.

– Да какой я разбойник, – отмахнулся Григорий, – так, на пропитание промышляю. Ты настоящих разбойников не видал, а они по осени в тайге – на каждой тропке. Старатели золотишко несут, а их разбойники пасут. Да не просто разбойники, а люди богатеев-купцов. Тех же Машаровых. И тут без крови не обходится. Я же никого не убиваю…

– А того купца? Дутова… или как его?

– Ты не поверишь, но я его не убивал. Кто-то другой. Убийцу я спугнул, он услыхал, что дверь моя открывается, так рванул, что даже кошель с деньгами не успел прихватить. Гляжу: купец лбом в стенку уткнулся, нож в спине, а кошель на полу, весь раскрытый. Ну, деньги грех было не взять, я и взял. И то не все. А девку, слыхал, осудили – жалко. Тезка мой запал на нее…