Читать книгу - "Честь Джека Абсолюта - Крис Хамфрис"

Макрэй приветствовал пассажиров на морской манер, приложив костяшки пальцев ко лбу.

— Мистер Макклуни, мы разожгли трубки и раскупорили жбанчик, так что, если вам будет угодно присоединиться к нам на полубаке, то…

— А Мерфи возьмет в руки скрипку? Или он уже нагрузился?

Боцман пожал плечами.

— Ну, сейчас он достаточно пьян, чтобы подбрасывать свою кружку, но не достаточно, чтобы ронять ее на пол.

— Значит, он нас порадует, — улыбнулся Хью. — Это демон, а не скрипач!

Моряк вразвалочку зашагал обратно, тогда как Рыжий Хью обратился к Джеку:

— Ну вот, сейчас я отправлюсь к своим землякам и приятелям, а ты, мой юный друг, перенесешься в мир сладких грез. Хотя… — Он окликнул боцмана: — Макрэй, а нельзя ли моему молодому товарищу побыть этим вечером с нами?

Джек приметил, как скривилось вишневое, обветренное лицо моряка, и сразу смекнул, в чем загвоздка. Макрэй, как и все нижние чины экипажа, видел, что Джек прибыл на борт в мундире драгунского офицера, и для него этот пассажир по сию пору являлся сынком баронета и лейтенантом, который ни ему, ни прочим простым морякам не чета. То, что свои командирские нашивки Абсолют получил лишь недавно, а до того куда большее время употребил на исследование самых что ни на есть низкопробных лондонских кабаков, боцман, конечно, не знал и никак не мог знать.

— Не стоит, Хью. Я потопаю к своему гамаку.

— Чепуха. Ночь только начинается, и ты должен послушать, как играет Мерфи, пока он еще трезв.

Хью взял Джека под руку и подвел его к ожидающему Макрэю.

— Я ручаюсь за этого парня.

— Как скажете, сэр, — без охоты согласился моряк.

Когда Рыжий Хью, пригнувшись, чтобы не стукнуться головой о низкую притолоку, появился в носовом кубрике, понабившаяся туда матросня встретила его появление радостными возгласами, которые поутихли, когда следом за ирландцем в сплоченный моряцкий мирок вступил Джек. Большинство вскинутых глаз опустилось, а в некоторых, наоборот, вспыхнул вызов.

Однако Хью не колеблясь схватил юношу за руку и рывком выдернул его вперед.

— Так вот, ребята, я прекрасно знаю, что вы думаете, глядя на этого паренька. Вы видите в нем офицера армии короля Георга. Так сказать, первостатейного джентльмена! И может быть, так оно и есть, может быть. Но, доложу я вам, внешность бывает обманчива.

Наклонившись, он неожиданно схватил за шиворот сидевшего на корточках коренастого малого и с легкостью поднял его на ноги. На каждом из пальцев того, кроме больших, было вытатуировано по букве, которые вместе складывались в два слова: «ЛЕВО РУЛЯ». Ничего вроде особенного, но, когда Хью задрал матросу рубаху, на животе его обнаружилось множество изображений. Там были корабли, ласточки, якоря, весьма затейливо расположенные, на взгляд Джека.

— Вот ты, Уилльямс. Ты думаешь, что у тебя тут прекрасная коллекция, так ведь?

— Да. — Валлиец горделиво выпятил подбородок. — Мои картинки — лучшие на всем судне.

— Лучше, чем эти?

Прежде чем Джек успел трепыхнуться. Рыжий Хью разметал полы его рубахи, и моряки дружно ахнули, увидев на плече юноши оскаленную волчью пасть, а на груди сложное переплетение дубовых листьев. Татуировку, стоившую Джеку немалых мучений, но с превеликим искусством выполненную Ате во время их долгой совместной зимовки.

— Вот где шедевр так шедевр, — объявил ирландец. — Причем художник работал иглами дикобраза.

Уилльямс всмотрелся.

— Неплохо, — пробурчал он. — Хотя я видал кое-что и получше.

Похоже, Рыжий Хью был не единственным шутником.

Между тем ирландец отстранил валлийца и ткнул пальцем в другого матроса:

— Эй, Ингварссон, ком северной грязи и льда из фиорда, сколько народу ты, по твоим словам, загубил?

Скандинав, на покатом лбу которого отсутствовали брови, зато наличествовал здоровенный, рассекавший нос и сбегавший к каждому уху шрам, прогудел:

— По моим словам? Бог свидетель, я ухлопал пятерых, да. И с удовольствием прикончу шестого, если что-то пойдет вдруг не так.

Остальные загикали. Рыжий Хью выждал и спокойно заговорил:

— Так вот, становится очевидным, что никто из вас тут и слыхом не слыхивал о Черном Джеке, легендарном спасителе всей Канады. А он, между прочим, находится среди нас.

Джек огляделся по сторонам, гадая, к кому относятся эти слова, а когда сообразил, покраснел. Чего, к счастью, никто не заметил, поскольку все взоры были обращены к Рыжему Хью. Ирландец явно умел привлечь к себе внимание слушателей. И не только за капитанским столом.

— Итак, ребята, наш викинг, тоже находящийся здесь, утверждает, что отправил на тот свет пять человеческих душ. Спровадил их без исповеди в лучший мир. Если прикинуть, выйдет, наверное, по покойнику на каждый десяток лет его жизни. Но должен сказать вам, что Черный Джек… — Рыжий Хью сделал паузу, и все замерли в ожидании. — У Черного Джека на четыре скальпа побольше, вот оно как получается, парни. Объясняю для тех, кто плоховато соображает: на счету у него девять покойников, а ему всего-навсего восемнадцать годков. Девять врагов, по одному на два года! Причем погибших от его руки в честной схватке! Не заколотых в спину в каком-нибудь закоулке и не застреленных из засады с безопасного расстояния. Нет, наш Джек сходился с ними лицом к лицу и сокрушал их: кого томагавком, а кого просто руками. И французов, и дикарей. Практически в равной мере.

Джек не знал, сетовать ему или, напротив, гордиться тем, что его пьяные откровения, излитые с глазу на глаз не в меру, как выяснилось, говорливому Хью, стали вдруг достоянием всего экипажа «Нежной Элизы». Но, в конце концов, чего ему было стесняться? Он ведь убил всех этих людей вовсе не ради забавы. В каждом из девяти случаев им руководила жестокая необходимость.

Похоже, матросы смотрели на это еще проще, чем он, поскольку разразились одобрительными возгласами.

— А главное, — продолжал Рыжий Хью, — матушка нашего Джека не кто иная, как Джейн Фицсиммонс, в свое время лучший голос дублинского театра Смок-Элли. Господь свидетель, ребята, этот паренек уже близок к тому, чтобы сделаться настоящим ирландцем!

Одобрительные возгласы зазвучали еще громче. Наклонившись опять. Рыжий Хью принял предложенную ему полную до краев кружку и, расплескивая гвинейский ром, возгласил:

— Я представляю вам славного малого, мастера сшибать спесь с французских вояк и греть дамам постельки, нового члена славного клуба носового кубрика «Нежной Элизы». Парни, он с нами — Джек Абсолют, правильней говоря — Черный Джек!

— Черный Джек! — раздался дружный рев, за которым последовал громкий, требовательный выкрик: — Тост! Пусть провозгласит тост!

Джеку бросили кружку, и он поймал ее на лету, хотя и выплеснул что-то себе на рубаху. После болевого приема, продемонстрированного наверху Рыжим Хью, юношу все еще малость мутило, но он понимал, что нерешительность напрочь закроет ему путь в общество, привлекавшее его куда больше, чем компания вонючего Линка. А уж какая здравица уместна в таком обществе, Джек знал.