Читать книгу - "Осколки нефрита - Александр Ирвин"

О Господи, из какой безумной сказки все это вылезло?

Ройс не знал. Честно говоря, он предпочел бы знать куда меньше о планах Райли Стина и о чакмооле — откуда бы его ни занесло. А о девчонке он вообще ничего знать не хотел.

Когда Ройс остался один и стал сам управлять фургоном, девчонку пришлось развязать. Не могла же она лежать под соломой целый день, даже если бы и согласилась, в чем он сомневался: она бы или скатилась к борту и перепрыгнула через него, пока Ройс не видит, или подохла бы от такой пыли. Поэтому он развязал пигалицу и предупредил, что если она поднимет шум, то он вырежет ей язык и скажет всем, что она сумасшедшая.

— Люди всегда готовы поверить такому о маленьких девочках, — сказал он, — особенно с твоим-то личиком.

Она кивнула и потрогала одну из корост на голове. Ройс слегка расстроился: не годится обижать девчонок.

Теперь она ехала рядом с ним на козлах. Связанные короткой веревкой ноги были прикрыты одеялом, на котором недавно восседал нежный зад Чарли.

«Даже когда я беру вожжи в свои руки, моей заднице все равно достается», — мрачно подумал Ройс.

Присутствие девчонки заставляло Ройса непрерывно дрожать, хотя они уже проехали несколько деревенек и она даже не пикнула. Они довольно быстро продвигались вперед, но Ройс практически не спал со времени крушения поезда, и ему стали мерещиться голоса. Теперь, когда они снова ехали по пустынной местности, каждый раз, отпуская девчонку пописать, он боялся, что она зайцем ускачет далеко в лес, и как ее потом искать?

«Я ведь городской парень, — подумал Ройс. — Леса и поля — это все не мое. В деревне мне не по себе».

Весь его вид, от зализанных локонов до красного канта на штанах, выдавал в нем пришельца с востока. Хуже того, ирландца по происхождению. В Нью-Йорке бывало худо, но всегда можно было найти соотечественников. А в этой глуши банда противников иммиграции может в любой момент подъехать и повесить его на суку. Такие истории он уже слышал.

Ладно, по крайней мере тогда ему больше не придется думать о девчонке. Ройс начал работать на Райли Стина еще пацаном, но первое убийство совершил в шестнадцать лет, три года назад. Он сам вызвался на это, хотя и перепугался до полусмерти, и почти наделал в штаны, когда дошло до дела, однако со временем ему стала нравиться его репутация. Убивать, пожалуй, все же нехорошо, но все, в кого он всадил нож, прекрасно знали правила игры. Даже Арчи Прескотт. Ведь предупреждал же его Ройс не совать нос в дела общества Таммани, а он взял и нарисовался в музее!

А вот девчонка, дочка Прескотта, — это другое дело. Она ничем не насолила вождям Таммани и не лезла в дела Стина. Насколько понял Ройс, пигалице всего лишь не повезло родиться в ужасно несчастливый день. Девчушка неприятно напоминала Ройсу его самого, каким он был лет семь-восемь назад: независимость и острый язык снаружи, а внутри… бедняжка. От этой мысли Ройс похолодел. Что с ним произошло за эти семь лет?

«Ну что ж, — подумал он, — я тоже знаю правила игры и слишком глубоко увяз, чтобы остановиться».

У Ройса Макдугалла была репутация человека, всегда доводящего начатое до конца, — а репутацию надо поддерживать. Он как можно быстрее развяжется с этим заданием, передаст девчонку Стину в Луисвилле и умоет руки.

Правда, не раньше, чем разберется со старшим Прескоттом. Незаконченное дельце с Прескоттом — это единственное, что удерживает Ройса на козлах проклятого фургона и заставляет трястись по колдобинам в Богом забытой глуши, пока хребет превращается в груду битого стекла. Прескотт знал правила игры — если не той ночью в пивоварне, то к моменту, когда погнался за чакмоолем, наверняка. Ройсу хватало духу признавать свои ошибки: оставить Прескотта живым в пивоварне было одной из самых крупных. Слишком много безумных происшествий случилось той ночью, и Ройс поддался страху, когда ухо Прескотта бенгальским огнем вспыхнуло в зубах Чарли. В следующий раз ошибки не будет. Ройс разберется с Арчи Прескоттом — что давным-давно следовало сделать — и сядет на первый же пароход обратно в Нью-Йорк. Иногда репутация — это самое ценное, что есть у человека.

Воспоминания о той ночи все еще мучили Ройса. Не то чтобы он не переносил жестокость, просто ситуация с самого начала явно вышла из-под контроля Стина. Ройс уже спрашивал себя, насколько побег чакмооля на самом деле был вызван вмешательством Прескотта, а насколько — просчетами в планах Стина. Ройс считал идею с использованием кукурузных веревок полным идиотизмом и сказал об этом, однако Стин настаивал, что нельзя трогать чакмооля до тех пор, пока тот не проснется. В то время аргумент показался вполне разумным — по крайней мере не глупее всех остальных задумок Стина, — но теперь, три месяца спустя, оглядываясь назад, Ройс сомневался, что Стин действительно знал, что делал. Стин провел кучу времени, уткнувшись носом в старинные книги, только вот в книгах далеко не все написано. И несмотря на всю свою ученость, Стин позже признался Ройсу, что их всех чуть не поубивал Древний бог — кем бы он ни был.

Да уж, теперь абсолютно ясно, что Стин полностью утратил контроль над ситуацией. Ему противодействует какая-то другая сила — или сам чакмооль, не важно, кто именно. И, даже зная имя своего врага, Стин не может ни предугадать его действия, ни бороться с ним.

Не пора ли поискать другую работу? Стин ведь может и не пережить следующей встречи с Древним богом. Черт возьми, да он может не пережить даже следующей встречи с чакмоолем! У Ройса не было никакого желания пойти на дно вместе со Стином, однако, с другой стороны, не хотелось и остаться ни с чем, если вдруг безумная затея осуществится. Если план Стина сработает, то будет ли Ройс жить припеваючи или его вообще не останется в живых, зависит от того, насколько хорошо ему удастся сыграть преданного помощника.

А если Новый мир — или Шестое Солнце, или что там еще — не наступит, тогда Ройсу понадобится какой-то козырь в рукаве. От Следопытов ничего хорошего ждать не приходится, и человек с отметкой общества Таммани долго не сможет спать спокойно, в любую минуту ожидая казни.

По крайней мере козырь у него теперь есть. Если со Стином что-то случится, Ройс заберет девчонку и даст деру. Скорее всего на север, в Канаду. В таком случае, когда до него доберутся Следопыты, он сможет предъявить спасение девчонки в качестве доказательства, что он с самого начала не разделял устремлений Стина.

— Не молчите, барышня, — сказал он девчонке. — Вас по-прежнему все устраивает?

Она не ответила — молча сидела ссутулившись на другом конце скамьи, глядя прямо перед собой.

— Послушай, сестренка, все не так уж плохо, — сказал Ройс и понял, что впервые за все время жизни в Америке чувствует себя виноватым. — Стин о тебе позаботится.

Она бросила на него полный ненависти взгляд и снова уставилась на дорогу.

— Ты ведь проголодалась? Ну так я тоже. Тебе холодно, и мне холодно. У меня нет родных, да и твой старик не очень-то тебя жаловал. — Еще один ненавидящий взгляд. — Я понимаю больше, чем ты думаешь, — продолжал Ройс. — Для ирландца я не так уж туп. Мы с тобой как-нибудь поладим. Что нам еще остается делать? Стин тебя накормит и обогреет. Ты ему нужна. Это лучше, чем попрошайничать на улицах и набивать ботинки газетами, разве нет?