Читать книгу - "Шпион по призванию - Деннис Уитли"

Идея заняться шпионажем в пользу своей страны никогда не приходила в голову Роджеру, а выдать случайно добытую военную тайну Франции, оказавшей ему гостеприимство, было бы низостью. Тем не менее, подумав как следует, Роджер решил, что, поскольку шербурский проект является пистолетом, нацеленным в самое сердце Англии, он не может оставаться спокойным, покуда его страна пребывает в неведении, поэтому написал обо всем матери, сообщив все подробности, которые смог узнать, и прося передать сведения отцу для информации лордов Адмиралтейства.

Сам того не зная, Роджер достиг успеха, ради которого профессиональный шпион не остановился бы перед убийством. Его мать сообщила о получении письма, а неделей позже он, к своему огромному удивлению, получил от отца краткую записку, которая гласила:

«Я не могу простить тебе оскорбление, которое ты нанес мне лично, и намеренное разрушение всех моих надежд в отношении тебя. Тем не менее я доволен, что ты не пал так низко, чтобы забыть о своем долге англичанина. Лорды Адмиралтейства были весьма довольны твоей информацией и велели мне передать тебе благодарность, что я и делаю. Могу добавить, что подобные сведения будут и в дальнейшем приниматься с признательностью, но, так как я, возможно, буду отсутствовать, отправившись на инспекцию, было бы лучше, чтобы ты писал некоему Гилберту Максвеллу, эсквайру, по адресу: Вестминстер, Ворота Королевы Анны, 1. Твое имя ему уже известно».

Роджеру стало ясно, что отец ни за что не написал бы ему, если бы не распоряжение лордов Адмиралтейства, и, так как он не располагал другой интересной информацией, дело можно было считать закрытым.

Лето сменилось осенью, но единственным изменением в жизни Роджера было то, что он прекратил чтение стихов со светлокудрой Луизой и вновь занялся танцами, на этот раз с брюнеткой по имени Женевьева Буланже. Но теперь Роджер ожидал возвращения Атенаис из поместья, и каждый новый день увеличивал его надежду вновь увидеть свою маленькую богиню.

В октябре вся Европа была охвачена страхом перед войной по вине брата Марии Антуанетты, австрийского императора Иосифа II[70], обнаружившего воинственные намерения в отношении Голландии. Газеты были полны противоречивых сообщений о причинах ссоры, поэтому Роджер, как всегда в подобных случаях, обратился за разъяснениями к всеведущему Брошару.

— Все дело в антверпенском порту, — ответил Брошар. — Давным-давно, после того как голландцы восстали против испанского владычества и обрели независимость в виде Соединенных провинций, мюнстерский договор даровал им землю по обоим берегам устья реки Шельды, а за испанцами оставил город Антверпен. Должным образом Антверпен и бельгийские Нидерланды перешли от Испании к Австрии и, как вам известно, все еще остаются частью империи Иосифа II, хотя отделены от основной ее части многочисленными германскими княжествами. Голландия построила форты по обеим сторонам устья реки и уже много лет берет жуткие пошлины со всех торговых судов, плывущих в антверпенский порт или выходящих оттуда в море. Короче говоря, они обложили налогом всю морскую торговлю австрийских Нидерландов, и в результате Антверпен — один из величайших городов Европы — превратился в захолустье с сорока тысячами душ населения, двенадцать тысяч из которых, как говорят, уже просят милостыню.

— Император принял решение открыть порт? — спросил Роджер.

Брошар кивнул:

— Вот именно. В отличие от своей сестры, Иосиф II — великий реформатор. Большую часть своего царствования он провел путешествуя по своим владениям и ища способы улучшить жизнь многочисленных народов, населяющих империю. Посетив австрийские Нидерланды, император пришел в бешенство, узнав, что его подданные отчаянно бедствуют, а голландцы за их счет набивают кошельки. Он потребовал, чтобы Голландия открыла Шельду для австрийской торговли. Так как после целого года споров они все еще отказываются это сделать, Иосиф в качестве проверки направил вверх по реке два австрийских корабля, приказав им не выполнять требований остановиться. Голландцы открыли огонь и вынудили корабли повернуть назад, поэтому говорят, что император мобилизует армию для вторжения в Голландию.

— Несправедливо, когда один народ разоряет другой налогами, — заметил Роджер. — Мне кажется, император прав.

— Ему нельзя не сочувствовать, — согласился Брошар. — Но, как юристы, мы не можем одобрять игнорирование условий договора, а именно это пытается сделать император.

— Допустим. Но почему если австрийцы и голландцы решили из-за этого воевать, то в конфликт, как утверждают газеты, должна втянуться вся Европа?

— Нидерланды всегда были ареной величайших европейских конфликтов, и для этого есть много причин. Во-первых, они представляют собой в расовом отношении «ничью землю», где смешаны латинские и тевтонские корни. Во-вторых, там непосредственно сталкиваются два крупнейших европейских блока — католический и протестантский. В-третьих, кардинальным фактором английской политики всегда было недопущение зависимости Нидерландов от какой-либо крупной державы, так как это создало бы постоянную угрозу безопасности Англии. По той же. причине партия войны во Франции жаждет заполучить Нидерланды.

— Но ни одна из этих причин не имеет отношения к теперешней ссоре.

— Как знать. Австрия — великая держава, и Англия может решить поддержать голландцев силой оружия, дабы Соединенные провинции не оказались под властью Иосифа II. В то же время наша партия войны, несомненно, бросится подстрекать голландцев к сопротивлению в надежде, что они обратятся за помощью к Франции.

— Но в таком случае Франция и Англия окажутся союзниками в борьбе против императора.

Брошар покачал головой:

— Все куда сложнее, ибо между голландцами также нет единства. Власть штатгальтера Вильгельма V Оранского[71]слишком слаба. Генеральные штаты, как именуется голландский парламент, практически игнорируют его и обладают сильными революционными тенденциями. Тем не менее штатгальтер, как и все его семейство, — протеже Англии, поэтому он спит и видит, как англичане вступают в Голландию. С другой стороны, Франция поддерживает богатых бюргеров, желающих установления республики, и использует их как орудие утверждения своего господства в Голландии.

Значительно позже Роджер с признательностью вспомнил этот разговор, который объяснил ему многие важные вещи.

В ноябре он снова увидел Атенаис в проезжавшей мимо карете, и это зрелище пробудило в нем страстные чувства, все лето дремавшие в его душе. Но девушка по-прежнему не появлялась в соборе Святого Петра.

В следующее воскресенье Роджер, как всегда, пришел на мессу и, стоя в толпе, напряженно всматривался в лица прихожан, как вдруг в его голове сверкнула спасительная мысль. Ведь должна же Атенаис по воскресеньям ходить куда-то на мессу. Так почему бы ему не подождать возле особняка Рошамбо, пока не отъедет карета девушки, и не бежать за ней, пока она не остановится возле церкви?