Читать книгу - "Хождение к Студеному морю - Камиль Фарухшинович Зиганшин"

За столом Корней наконец разглядел хозяина: прокаленное морозами лицо, опущенные книзу усы, почти черные глаза под нависшими бровями. Несмотря на внешне суровый вид, промысловик на самом деле оказался приятным в общении человеком.

С аппетитом съев пару куропаток и выпив несколько кружек чая, Корней, не вдаваясь в подробности, поведал свою историю. Даже в сжатом пересказе она удивила и взволновала Олега.

– Корней Елисеевич, вы самородок! Эдакий путь не всякому здоровому под силу, а вы одолели.

– Какой одолел! Пока меньше половины. Самое трудное впереди… Олег, эта избушка, как я понимаю, промысловая. А живешь-то где?

– В Улово. В хорошую погоду три дня на собаках.

– Семейный?

– А то! Трое пацанов, погодки. Старший уже школьник.

– Стало быть, забот хватает.

– Да уж! Крутиться приходится. Потому и участок дальний взял – тут побогаче зверьем.

– Ну и как нынче?

– По мясу недурственно. Олень есть. Куропатки без счета. Токо успевай с силков снимать. Хоть и мелочь, а за каждую полрубля. А вот с пушниной досель худо. Лишь тушкан[78] с добром. А кака с него выгода? Пшик один! Разве что жилетку сшить али рукавицы. Песец есть, но на приваду, зараза, не идет. Дошлый[79]! Иные что ишо вытворяют: у пасти в насмешку кучку начеканят – знаем, мол, твой подвох. Беда в том, что нынче лемминга тьма. Песцам раздолье – харчуются не сходя с места, на приманку не зарятся. Чего ради мерзлятину грызть, когда повсюду тепленькое мясцо шныряет. Помене станет, глядишь, и охота выправится. А пока пластаешься в пургу и мраз, одначе снимешь с круга два-три хвоста. Другой раз и вовсе порожним вертаешься.

С улицы донесся требовательный лай. Это Борой напоминал, что давно пора задать корм.

– Собаки «остыли», покормить надо… Олег, тут такое дело. Меня на днях белый медведь грабанул. Половину юколы съел. Можешь чем выручить?

– Юколы у меня нет. Я своих тушками песцов и ушканов кормлю. Могу их нарубить. Устроит?

– Так мясо еще лучше.

– А насчет ушкуя[80] вы не обознались? Он ведь токо по льдам да по взморью шастает. Можа, то бурый был? Хотя нет. Их тут мало, да и спят сейчас.

– Не ошибся, морду видел. Белая, нос и глазки черные. Сперва подумал – приснилось. Когда встал, увидел – в самом деле приходил.

– Странно. Далеко ведь от моря. Впрочем, звери, как и люди, тоже разные. Этот, видать, из бродяг. Кстати, лет пять назад сам километрах в десяти от берега белого встречал. В том годе море сплошь перекрыло, и из-за отсутствия разводьев, оне повыходили на материк. А вот на островах их много – рожают там. Как-то даже ночевал в ихней берлоге. Гляжу, на склоне лаз чернеет. По следам понял – медведица с малышом вышли. Очень захотелось мне глянуть, как внутри устроено. Пополз. Сначала длинный коридор, в конце жилая камера яйцеобразной формы. Свод и стены уплотнены и исчирканы бороздами от когтей. Время было позднее, там и улегся.

– Не боялся? Могли ж вернуться.

– Нее-е! Оне коли вышли – не вертаются.

Когда Корней с Олегом появились на крыльце, Борой от радости запрыгнул на хозяина.

– Уймись! Опрокинешь! – добродушно отбивался тот и, повернувшись к Олегу, добавил, – повезло с вожаком. Сильный, толковый.

Пока хозяин раздавал мясо, Борой стоял в сторонке. Подошел, лишь когда все получили свою порцию.

Корней заметил, что наблюдавший за ними Олег погрустнел:

– Олег, о чем ты задумался? Чего это ты опечалился?

– Был и у меня первостатейный пес. Ох и умница! Необычайно деликатная натура. Он даже мое настроение чувствовал. Ежели видел, что я чем-то озабочен, не докучал. И кличка у него была соответствующая – Доцент. Однова отправился на лыжах проверять ближний путик. Его, чтобы у ловушек не следил, оставил. Пока освежал пасти, стемнело. Заночевал у костра. Где-то к полудню вернулся. Доцент лежит, даже голову не поднимает. Мясо не тронуто. По первости думал, занемог. Стал жалеючи гладить, так он уши прижал и не смотрит. Только к вечеру встал. Потерся о мои ноги и съел мясо. Что творилось в его голове в эти два дня? Видимо, решил, что я его бросил. Такая вот тонкая натура.

– А сейчас Доцент где?

– Вернемся в зимушку, расскажу.

Когда Корней зашел, Олег сидел на чурке и задумчиво глядел на метавшееся в открытой печи пламя.

– Так что же случилось с твоим Доцентом?

– Нелепая и страшная история… Зима в тот год была пустая. Живность словно повымирала. Ни зайца, ни песца, ни куропатки. А продуктов я завез в обрез – на дичь рассчитывал. Под конец сезона совсем туго стало, а выходить обидно – как раз песец пошел. Я-то еще ничего – на кашах, а Доцент совсем оголодал. Миску досуха вылижет и грызет ее. Мясо ему надо.

Ну, думаю, так дело не пойдет. Отправились в поселок за припасом. Тогда участок поближе был. И надо ж такому случиться, вроде и машин-то у нас раз-два и обчелся, а на него нашлась. Ладно б насмерть. Зад покалечило. Ноги отнялись. Пришлось оставить дома. Хожу по путикам и все думаю – как там Доцент без меня? Через две недели прихожу, а он уж помер.