Читать книгу - "Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли"

— Правительство хочет отнять у нашего народа самоуважение, — сказал отец. — А квакеры должны следовать общим правилам.

— Они не могут забрать у нас то, что мы не отдадим, — сказала бабушка, посасывая свою пустую трубку.

Она совсем исхудала. Кожа на ее скулах была туго натянута.

Я заметила, что обе малышки Денниса сидят подле нее. Бабушка скормила им свою порцию похлебки, а сама ничего не ела — лишь сосала пустую курительную трубку. Когда я предложила ей отхлебнуть из моей миски, она покачала головой.

— Я в порядке, Онора, — сказала она.

— Когда я ходил на дорожные работы, то встретил в Голуэй Сити кладдахского Адмирала, — рассказывал Деннис. — В январе штормы усилятся. Если бы не Джози, мама и бабушка, которые добавляли в нашу еду каждый клочок водорослей, каждого моллюска, каждую жменю кукурузной муки, мы бы не выжили.

Я отвела Денниса в сторону.

— Бабушка отдает всю свою еду твоим малышкам, — тихо сказала я.

Он ничего не ответил.

Тогда я пошла к отцу и шепнула ему:

— Бабушка ничего не ест.

— Мы знаем, Онора.

— Знаете? Так почему же ничего не предпримете?

— А что мы можем предпринять? Никто не удержит бабушку, если она что-то решила сделать.

Майкл беседовал с Джозефом и Деннисом.

— …если море утихнет, — услышала я обрывок фразы Денниса.

— Мы должны обеспечить свои лодки, выкупить у ростовщиков сети, такелаж и паруса. Вместо супа дайте нам лучше денег, чтобы мы могли вернуть свои сети, — сказал отец.

— Это бессмысленно, — возразил Майкл. — Во всем этом нет ни малейшего смысла. Дорожные работы — это настоящее бедствие. Деньги тратятся впустую. Люди валятся с ног от голода и усталости, выполняя бесполезную работу, а земля остается необработанной. Лендлорды семена в долг не дадут, а мы будем слишком измождены, чтобы садить что-то весной. Какая польза лендлордам от того, что земля простаивает? Это же их земля и их урожай! В этом нет смысла.

— Для лендлордов и англичан смысл есть, — возразила я.

— Что ты имеешь в виду, Онора? — спросил отец.

— Они хотят, чтобы нас тут не было, чтобы мы ушли — к дьяволу или в Коннаут, не важно. Мы взяли плохие земли в Коннауте и что-то из них сделали. Теперь они забирают их назад. Кромвель, по крайней мере, был честен и говорил открыто. А убивал быстро. Лживые обещания манят людей вроде Райанов в работные дома, и… — Мой голос становился все громче.

— Онора, — остановил меня Майкл.

Пэдди, который сражался с Хьюи с помощью каштанов на веревке, вдруг обернулся:

— Райаны, мама? А что слышно про Райанов?

— Твоя мама рассуждает насчет правительства.

— Что, опять? — спросил Пэдди.

И все мы рассмеялись.

Я прошла мимо бабушки, Денниса, детей и вышла на улицу.

Рождественское солнце уже садилось в залив, оставляя позади вереницу кроваво-красных облаков. Наступал новый, 1847 год. Это будет тяжелый черный год. Черный сорок седьмой.

— Онора.

На пляже ко мне подошел Майкл и обнял за плечи. Мы стояли рядом и смотрели на залив Голуэй, эту широкую дорогу, ведущую за моря, в Америку. Бегство отсюда — неужели это наша единственная надежда? «Забирай Младенца и беги», — сказал тогда ангел Святому Иосифу, а оставшиеся дети были безжалостно убиты — невинно убиенные младенцы. Мы не можем оставаться здесь. Мы погибнем, если останемся.

— Мы должны уехать в Америку, Майкл, — сказала я. — Ты должен как-то связаться с Патриком в этом его городе, Чикаго. Он сказал, что работа там есть. Он уже должен был заработать там денег и мог бы выслать нам на проезд.

Майкл повернулся ко мне:

— Онора, a stór, но как же я его найду? И даже если каким-то чудом нам удастся найти деньги на дорогу, как ребенок, рожденный в апреле, сможет пережить такое путешествие в этот сезон мореплаванья? Ты, конечно, расстроена из-за Райанов, Онора, но я — не Недди. Я не допущу, чтобы наши дети умерли. У меня есть семена картофеля, которые дал Патрик. Весной у Чемпионки родится жеребенок. Мы продадим его. Нельзя сдаваться. Да и действительно ли ты сможешь покинуть своих родных, Нокнукурух, залив Голуэй?

Я не ответила.

— Пойдем, Онора, нужно возвращаться.

Он взял мое лицо в свои ладони и поцеловал меня.

«Майкл, — хотелось мне сказать ему, — мы все в опасности. Райаны умерли первыми, потому что у них не было ничего за душой, но и мы уже истратили все свои золотые монеты. Если дорожные работы прекратятся или кухни с бесплатным супом так и не откроют, даже твоя сила и характер не смогут нас защитить».

В тот вечер к нам пришли некоторые из соседей. Но Рождество было совсем не таким, как прежде, потому что волынка Майкла была спрятана, а все скрипки в округе — заложены.

Тогда мама начала напевать мелодию. Джози присоединилась к ней. Мы танцевали в ту рождественскую ночь, ожидая наступления Черного 47-го. В какой-то момент даже показалось, что мы такие же, как раньше. Но ни пение, ни танцы уже не могли отвлечь меня от навязчивой мысли: в мое сердце уже стучалась Америка. Америка.