Читать книгу - "Граница безмолвия - Богдан Сушинский"

Едва группа Кротова улетела, как фон Готтенберг, устроивший прием для офицеров базы в капитанской каюте «Томска», получил приказ срочно вернуться на базу «Зет-12», а затем прибыть в Берлин.

Он не знал причины такой спешки, но был уверен, что ему есть о чем докладывать хоть в штабе Верховного командования, а хоть в штабе Гиммлера. Оставляя «Норд-рейх», он увозил с собой добрый десяток фотографий, на которых с земли и с воздуха были запечатлены взлетное поле, аэродромные постройки, трофейное судно «Томск», а также несколько общих видов базы и ее окрестностей. Именно они станут неоспоримым доказательством того, что база существует, что обустроена она основательно и готова к проведению любых масштабных операций. К тому же германские пилоты уже использовали ее для нападения на русские караваны.

Хотя оставлять «Норд-рейх» нужно было срочно, тем не менее фон Готтенберг решил дождаться возвращения Кротова. Сделанные самолетом-разведчиком снимки форта у него, конечно, были, но барону хотелось получить и сведения наземной разведки.

Сам тот факт, что он уже успел послать разведгруппу к расположенной далеко от базы пограничной заставе — тоже свидетельствовал об активности гарнизона, а значит, о его, барона, стремлении взять под контроль ситуацию во всем этом зауральском регионе. Из двух должностей — командира северных материковых баз в России и коменданта базы «Норд-рейх» — фон Готтенберг самовольно оставил себе только одну, своей властью назначив комендантом зауральской базы Кротова. Но теперь барон опасался, как бы это не всплыло, а главное, чтобы ему не пришлось зимовать на «Норд-рейхе». Что угодно, только не зимовка в этом ледяном зауральском аду. Он предпочитал обосноваться в «Северном призраке» — поближе к фронту, который все увереннее придвигался к этой базе, поближе к своим. Но самое главное, что оттуда в любое время можно наведаться в Норвегию, чтобы хоть какое-то время провести в лоне цивилизации.

Оберштурмбаннфюрер знал об успехах войск фюрера на Восточном фронте, но знал и то, что наступательные операции уже начали пробуксовывать, а потери германских войск оказались значительно большими, нежели можно было предположить. Он был уверен, что продержаться до наступления морозов русским все же удастся, а вот как поведут себя солдаты вермахта в подмосковных снегах, при полном бездорожье и тридцатиградусном морозе, — это уже известно только Господу.

Барон слишком долго прожил рядом с русскими и слишком часто бывал в заваленной снегами Москве, чтобы тешить себя иллюзиями относительно успехов вермахта в ходе зимней кампании в России. Поэтому-то и землянку свою в «Северном призраке» уже сейчас приказал всячески утеплять, готовясь к лежке в ней, как медведь — к лежке в берлоге. Здесь, на Крайнем Севере, каждый день, да что там, каждый час, проведенный под крышей и хотя бы в относительном тепле, приравнивался, в его представлении, ко времени, проведенному в раю.

Веским козырем его становился и трофейный русский самолет, позволявший совершать местные полеты с посадками прямо посреди тундры, везде, где только удается обнаружить более или менее ровную, твердую площадку. Не зря же барон приказал коменданту «Северного призрака» до поры до времени не докладывать командованию о том, что удалось захватить русский У-2, опасаясь, как бы из штаба Стратегических сил не потребовали перегнать его на авиабазу Советские самолеты там ценились. Их использовали и при подготовке пилотов, и для разведки в тылу русских.

Как на зло, ожидание штабс-капитана выдалось нервным. Вторая радиограмма, текст которой вручил посыльный, чуть было не заставила фон Готтенберга тотчас же поднять в воздух «Черную акулу», «юнкерс» и оба «мессершмита». Из «Северного призрака» сообщали, что в сторону Диксона идет конвой в составе ледокола, двух транспортно-пассажирских судов «Вайгач» и «Карелия», а также двух эсминцев сопровождения.

Судя по данным разведки, конвой, получивший кодовое название «Пилигрим», вышел из Архангельска с оборудованием и продовольствием для Диксона и какой-то арктической погранзаставы. Сведений о прикрытии с воздуха и сопровождении субмаринами кет, однако они не исключаются. В святи с этим приказ о прибытии фон Готтеиберга на базу «Зет-12» не отменялся, менялось разве что представление о срочности. Барон должен был атаковать своим звеном конвой и, нанеся ему максимальный урон, привести машины на «Северный призрак».

Сообщалось также, что вооружение гражданских судов и ледо кола усилено зенитными орудиями и пулеметами. И что пойдет конвой, скорее всего, не по проливу Югорский Шар, пролегавшему между материком и островом Вайгач, но забитому дрейфующими льдами, а по Карским Воротам, держась поближе к южной оконечности Новой Земли, а значит, поближе к теплому течению.

Прежде чем поднять в воздух «все военно-воздушные силы Норд-рейха», барон потребовал от радиста вновь связаться с «Северным призраком» и выяснить, будут ли в этой атаке задействованы штурмовики, которые базируются там. Понимал, что его пилоты прежде всего захотят получить эти сведения.

Ответ оказался неутешительным. Действительно, предполага-лось, что северо-восточнее острова Колгуев конвой атакует звено штурмовиков, поднявшихся с «Северного призрака», вот только к базе оно не пробилось. После воздушного боя над Баренцевым морем уцелевшие машины вынуждены были вернуться в Норвегию, на «Зет-12», поскольку до «Северного призрака» они бы уже не дотянули. К тому же во время своего бегства они могли бы его рассекретить. Что же касается аэродрома на самом «Северном призраке», то на нем находится только один гидросамолет, да и тот нуждается в ремонте.

Получив сведения о том, когда ориентировочно русский конвой способен достигнуть мыса Канин Нос и когда — юго-западной оконечности острова Колгуев, барон собрал в штабном домике первых пилотов и, развернув карту Северного морского пути, потребовал высказать свои соображения.

С минуту длилось напряженное молчание.

— Если у конвоя появится прикрытие с воздуха, для нас он окажется недоступным, — первым заговорил командир экипажа «юнкерса» лейтенант Вефер. — При заградительном огне кораблей и атаках русских истребителей мы сами окажемся лакомой добычей.