Читать книгу - "Тайный агент Ее Величества - Алла Бегунова"

Медленно поворачивая голову то вправо, то влево, русская путешественница пыталась рассматривать соседей. Окружали ее исключительно татары. Их затылки покрывали одинаковые черные молитвенные шапочки. Их плоские, одинаково широкоскулые лица с глазами-щелочками слабо освещал предвечерний свет, льющийся из высоко расположенных стрельчатых окон. Одинаково непроницаемое, даже отстраненное выражение сохраняли они, слушая Мехмет-агу.

Постепенно у Аржановой окрепла уверенность, что резни в самом храме и во дворе его — как бы того ни хотели мятежники — не произойдет. Этого не допустит ни имам, дородный, благообразного вида человек с окладистой рыжей бородой, стоящий у мимбера, ни паства его, обратившая сердца к Богу и усердно молившаяся вплоть до появления на кафедре представителя Шахин-Гирея. Старинная мечеть Джума-Джами, вознесшая свои великолепные купола к сияющему небу, распространяла волшебную ауру на всех, вступающих в ее пределы.

Ответ, который сейчас получит капиджилар-кегаяси, наверняка будет неопределенным. Воевать за светлейшего хана жители Гёзлёве не желают, у них есть дела поважнее. Выступать сейчас против него, названного Бахадыр-Гиреем вероотступником и тираном, они тоже не станут: нет смысла поддерживать проигравших. Неизвестно только одно: кто тогда прогонит отсюда кавказских наемников и освободит каймакама Абдулла-бея, олицетворяющего законную власть?..

Взвод русской морской пехоты стоял во дворе мечети, образовав «каре», то есть четырехугольник, пустой посередине. На каждой его стороне, или фасе, находилось по шесть человек. Солдаты, тесно сдвинув плечи, держали заряженные ружья у ноги. Подпоручик прохаживался перед строем и поглядывал на главный вход храма. Ему казалось, что богослужение затягивается.

Наконец, народ повалил из дверей. Появился и зеленый флаг с родовым знаком династии Гиреев. Под ним важно шагал Мехмет-ага, окруженный переодетыми кирасирами Новотроицкого полка. Аржанова и князь Мещерский шли вместе с ними. Молодой офицер повернулся к солдатам.

— Слуш-шай! — громко скомандовал он. — Ружья на плеч-чо! Дирекция — прямо, на ворота… Шаг-гом марш!

При такой команде солдаты переднего фаса никуда поворачиваться не стали, солдаты заднего фаса повернулись кругом, левого фаса — направо, правого фаса — налево. Не изменив своей конфигурации, живой четырехугольник двинулся к широко распахнутым воротам, ведущим на площадь. Пехотинцы шли в ногу и четко отбивали шаг.

Едва взвод достиг середины площади, как раздался конский топот, дикий визг и крики: «Аллах акбар!» Кавказцы, проскакав по двум, прилегающим к площади улицам, бросились в атаку. Но морская пехота не дрогнула. Быстро пропустив внутрь «каре» капиджилара-кегаяси, его приближенных и кирасир, она твердо сомкнула строй, вскинула ружья и приготовилась к залпу.

— Левый фас, правый фас, п-ли!

Подпоручик хорошо рассчитал дистанцию. Она не превышала сорока метров. В этом случае в цель попадает две трети пуль, выпущенных из гладкоствольных ружей. Русские уложили на пыльную мостовую восемь всадников. Остальные доскакали до «каре» и наткнулись на неколебимую щетину штыков. Кроме того, кирасиры, встав второй шеренгой за спинами солдат, достали пистолеты и сделали по врагам еще десять выстрелов, весьма удачных. Вольные сыны Кавказа повернули лошадей и поскакали прочь.

В следующий миг в воздухе что-то громыхнуло со страшной силой и загудело. «Хотин», следуя диспозиции капитана бригадирского ранга, вступил в бой. Орудия батареи правого борта стреляли одно за другим. Чугунные литые шары полетели в Гёзлёве. Целью пушкарей, конечно, являлась не мечеть, но городские постройки, ее окружающие. Увидев это, толпа кинулась обратно к храму. Во двор его, сохраняя строй «каре», вошел и взвод морской пехоты. Ядра ревели и падали, разрушая глинобитные заборы и стены домов, проваливая черепичные крыши, вздымая вверх камни мостовой, выворачивая с корнями кусты кизила, растущего здесь повсюду, ломая стволы акаций и кипарисов.

Тимофей Козлянинов наблюдал за этим, взобравшись по вантам на площадку грота-марса и отрегулировав на максимальное увеличение подзорную трубу. Командор добровольно принял на себя роль корректировщика огня и в рупор давал указания лейтенанту артиллерии Панову, лично наводившему некоторые орудия. Купол Джума-Джами служил отличным ориентиром, и ядра, перелетая через южную крепостную стену, кучно ложились вдоль улиц.

Тем не менее капитан «Хотина» пребывал в ярости.

Тот же величественный купол храма с золоченым шпилем и полумесяцем заслонял от него обширный двор перед главным фасадом мечети. А там находилась его возлюбленная. С каждым новым выстрелом корабельной пушки он мысленно повторял себе, что защитит ее и, если поганцы мусульмане вновь предпримут атаку, то она уцелеет. Слабая женщина, взвалившая на свои плечи обязанности, совсем не женские. Красавица, ни во что не ставящая дарованную ей Господом Богом обворожительную внешность. Сотрудник секретной канцелярии Ее Величества, почти идеальный, мечтающий воплотить в жизнь все инструкции, придуманные в тиши Зимнего дворца самой императрицей…

Флагманский корабль в тот день произвел 80 выстрелов. Кроме поломанных заборов, разбитых деревьев и развороченных дорог, в Гёзлёве сгорело два жилых дома и одна кофейня, погибли три местных жителя[41]. Взвод морской пехоты, вернувшись в порт, разгромил таможню, учрежденную Бахадыр-Гиреем, и разогнал ее служителей. Кавказский отряд Шагам-Гирея даже не попытался выйти на улицы снова. Пользуясь наступающими сумерками, мятежники покинули город.