Читать книгу - "Пугачёвщина. Что это было? К 250‑летию пугачевского бунта - Андрей Валентинович Болдырев"

более что те Вельфы, которые нас интересуют, а именно Брауншвейг-Люнебургское направление, из которого вышли Иоанн VI Антонович, Шарлотта София Брауншвейг-Вольфенбюттельская, мать Петра II, и Антон Ульрих Брауншвейгский, отец императора Иоанна VI Антоновича, – они-то принадлежали точно не к католикам, а были протестантами. В 1692 году Эрнест Август I тоже из Люнебургской линии Вельфов стал Ганноверским курфюрстом, а его сын Георг I, приходившийся королю Англии Якову I Стюарту правнуком по женской линии, вступил на английский престол, и эта ветвь получила название Ганноверской династии. Таким образом, Иоанн VI Антонович и Георг I были родственниками и принадлежали к Люнебургской линии Вельфов.

Поэтому, скажем так, свержение Елизаветой Иоанна Антоновича не могло никак радовать английскую корону, тем более что Елизавета потом начала вести профранцузскую политику. Приход к власти Ольденбурга Петра III тоже не должен был радовать английскую корону, поэтому англичане с большим удовольствием поучаствовали в заговоре против Петра III, чтобы скинуть его, но не для того, чтобы заняли престол представители династии Асканиев в лице Екатерины, а для того, чтобы позже можно было бы попытаться всё-таки освободить Иоанна Антоновича. Конечно, проведя всю свою молодую жизнь в застенках, – ему было всего 23 года на момент смерти – вряд ли Иоанн Антонович был бы царем мудрым и сильным, но в любом случае он был родственником, и к нему можно было бы приставить мудрых проанглийских советников и регентов. Например, Паниных с их конституцией. Отсюда мы видим позже этот выпад с действиями Василия Мировича, которого из грязи в князи, что называется, а именно из сибирской ссылки до своего флигель-адъютанта возвысил Пётр Иванович Панин.

И наконец, ещё одна странность. Пётр Иванович Панин был тем генералом, который отличил хорунжего Емельяна Пугачёва при взятии Бендер. Пугачёв в 1770 году практически год служил под началом Петра Панина. Да, не под непосредственным началом Петра Панина – непосредственным начальником Пугачёва был полковник Ефим Кутейников, – но Пугачёв был там хорунжим и был отмечен за хороший бой, как хороший «офицер». Могли ли Пётр Панин и Пугачёв встречаться и как-то общаться? Мог ли Панин кого-то к Пугачёву приставить? И мог ли Панин показать Пугачёву, что он ему благоволит, что он, Пугачёв, ему Панину чем-то обязан, что когда-нибудь за то, что Панин проявил к нему особую милость, дал ему какое-то отличие, его отметил, возможно, даже спас его от смерти, Панин-благодетель потребует от Пугачёва какое-нибудь дело? Более того, возможно, что между ними состоялся некий разговор о том, что такое дело к нему уже есть.

А ведь именно в этот момент Пётр Панин попадает в опалу. За Бендеры лично он получил от Екатерины нагоняй – положил-де, много солдат… Не мог ли в этот момент и без того ненавидящий императрицу Пётр Панин совсем уже пойти ва-банк и начать готовить себе агентуру, на всякий случай?

Именно после Бендер Пугачёв сказался больным, хотя и не был ранен, и, что называется, ушел на лечение. При этом лечиться Пугачёв стал не в лазарете, а самостоятельно. Якобы лечился он бараньим лёгким, и ему от этого бараньего лёгкого полегчало. Казалось бы, странно – если тебя за казённый счёт готовы лечить в лазарете, то вряд ли бедный солдат откажется от лечения, тем более под присмотром квалифицированных врачей. Здесь же Пугачёв говорит, что у него гниют ноги, но лечиться он будет сам, причём за свой счёт. Всё это наводит нас на мысль о симуляции, так как решение Пугачёва явно противоречит всякому здравому смыслу. Вероятно, человек просто не хочет, чтобы в лазарете его видели доктора, потому что квалифицированные врачи сразу смогут определить, что у человека болит и болит ли вообще или он просто является каким-то симулянтом. Вот тут Пугачёв уходит от надзора докторов, потом якобы с помощью бараньего лёгкого вылечивается – мы все понимаем прекрасно, что это явная чушь, и баранье лёгкое помочь никому не может – и после этого Пугачёв уезжает якобы повидать свою сестру Феодосию. Затем он начинает помогать своему зятю бежать со службы, примыкает к нему, ну а дальше начинается вся его история приключений и прямой путь, собственно, к пугачёвщине… Возможно, что получив от Панина некие инструкции, Пугачёв не очень хотел их выполнять, ввязываться в разборки на таком уровне – опасно. Паны дерутся – у холопов чубы трещат. И вот Пугачёв решил тянуть время и вообще податься в бега… Его поведение после 4-х месяцев службы под Паниным меняется. Он начинает симулировать болезнь, потом уговаривает родственников бежать на Кавказ… Но получилось ещё хуже, его стали ловить и сажать и дело дошло до каторги… И пришлось всё-таки выполнять «партийное задание» – идти к старообрядцам и становиться «амператором»…

Выше в предисловии мы уже говорили о том, что для историков, которые ориентируются только на писанные документы, принципиально остаётся самым недоступным тот главный и решающий пласт мировой истории, который совершается в непосредственных разговорах, которые никогда не доверят бумаге. Эти разговоры всегда будут предметом догадок и спекуляций. Тем не менее эти разговоры вполне можно вычислить так же, как планету Уран вычислили астрономы. Поэтому давайте решимся на некую реконструкцию и представим себе, как могли бы развиваться события и как бы мог состояться разговор между Пугачёвым и Паниным или между неким ординарцем Панина, его доверенным лицом, про которого Пугачёв точно знал, что он представляет интересы Панина, в чём не мог ни в коем случае сомневаться. Это, в конечном счёте, совершенно неважно. Давайте представим, что разговор между Пугачёвым и Паниным всё-таки был (естественно, он шел на современном для двух героев языке).

Итак, мы застаём Петра Панина в раздумьях. Панин только что получил нагоняй от Екатерины за то, что положил много людей при взятии Бендер. У него тяжело на сердце. Он предчувствует опалу. При этом брат Никита из Петербурга сигнализирует о том, что он готовит свой заговор против Екатерины и в любой момент, что называется, может оказаться в ситуации «пан или пропал». У заговора есть две стороны. С одной стороны, они пишут легальную конституцию, которую хотят положить на стол Екатерине. С другой стороны, с Дашковой и с другими серьёзными вельможами, например, с тем же Репниным, ведут разговоры о возможном низложении царицы.

Пётр Панин размышляет: «А если Екатерина что-то уже узнала? Как бы мне и за брата тоже не пострадать. А вдруг у неё есть какие-то подозрения? С другой же стороны, может оказаться, что у брата будет всё висеть на волоске, а