Читать книгу - "Черный город - Фернандо Гамбоа"

— Это не одно и то же…

— Нет, одно и то же. Все люди в сельва знать, как выглядеть голова у морсего. Не нужно видеть этот голова, чтобы знать, какой она.

— Послушайте, — перебила их сидевшая чуть поодаль Касси, втягивая ноздрями воздух, — а вы не чувствуете никакого запаха?

— Запах гниющего мяса, — ответил я, морща нос. — Наверное, где-то неподалеку валяется мертвое животное.

— А мне кажется, что он исходит от нее, — сказала Кассандра, поднимаясь на ноги и показывая на каменную голову.

Пока бывший преподаватель средневековой истории и туземец продолжали свой спор, Касси подошла к жуткой скульптуре и, к удивлению всех присутствующих, схватилась за один из клыков и стала карабкаться в разинутую пасть этого «демона».

— О Господи! — воскликнула она. — Как тут воняет!

Улегшись животом на нижнюю губу «демона», она повернулась к нам и крикнула:

— Идите сюда! Вам следует на это взглянуть!

Иак опять очень сильно побледнел от подобного проявления неуважения и, подняв взгляд к небу, снова стал поспешно бормотать то ли какие-то молитвы, то ли извинения, однако профессору и мне было уже не до того, что он там бормочет. Подражая Касси, мы улеглись животом на толстую каменную губу и посмотрели туда, где вроде бы должен был находиться каменный язык. Однако вместо него там зияло темное отверстие, в котором терялся тусклый вечерний свет.

— Святые небеса!.. — пробормотал профессор, слегка отпрянув назад и недовольно поморщившись. — Какой жуткий запах!

— Здесь ничего не видно, — сказал я, гнусавя, ибо на всякий случай заранее зажал себе нос пальцами.

— Именно так! — кивнула Кассандра, тоже зажимая нос.

Я посмотрел на мексиканку, которая залезла аж по пояс в пасть этого «демона», и заметил:

— Если это шутка, то не очень остроумная…

— Посмотри-ка лучше вот на это, — заявила в ответ Касси.

После этого она — совсем не по-женски — издала ртом не очень приятный звук и изо всех сил плюнула прямо в каменную пасть.

Я невольно мысленно улыбнулся этому ее поступку, больше подходящему для какого-нибудь шоферюги, чем для красивой молодой женщины, но уже мгновением позже до меня дошло, что хотела показать мексиканка.

В пасти «демона» ничего не было видно как раз потому, что там ничего и не было: голова этого так называемого морсего была внутри полой, причем эта полость, похоже, уходила по его широкому горлу вглубь пирамиды. У меня невольно возник вопрос, насколько глубоко она туда уходит, и мне тут же пришла в голову идея, как это можно выяснить.

Я поспешно спрыгнул на гранитную террасу и, подойдя к Иаку, который старался не смотреть на совершаемое нами святотатство, взял одну из лежавших возле него сухих веток, прикрепил к ней тонкой и длинной полоской коры кучку сухих листьев и поджег их при помощи зажигалки. Когда мне показалось, что пламя стало достаточно большим, я снова направился к каменной голове, бросив напоследок взгляд на туземца, который косился на меня, качая головой.

— Отодвиньтесь-ка на минутку, — сказал я своим друзьям, которые тут же поняли, что я задумал, и чуть отпрянули в сторону.

Я вскарабкался на толстую каменную губу скульптуры с импровизированным факелом в руке и, недолго думая, бросил этот факел в темную глотку «демона».

Мы все трое тут же наклонились вперед, чтобы посмотреть, как глубоко упадет факел. Однако, судя по его постепенно уменьшающемуся пламени, он все падал и падал, пока наконец не исчез в темноте, и у нас даже не было возможности увидеть, достиг ли он дна.