Читать книгу - "Венец Прямиславы - Елизавета Дворецкая"

В первом же лесочке Прямислава и Забела остановили коней, ушли в заросли и избавились от мужской одежды. Разъезжать дальше под видом «отроков» было и стыдно, и бессмысленно: фигуры, лица, голоса безнадежно выдавали их. Отроки, которые и раньше все ясно понимали, поглядывали на них, снова залезших в седла, с добродушными усмешками. Новое появление уже знакомой девушки никого не удивило: отроки подумали, что беглая послушница окончательно решила променять келью на объятия князя Ростислава. Конечно, время подобралось не совсем удачное, но ведь любовь не волос, с головы не выдернешь!

Весь остаток ночи ехали шагом, потому что дороги почти не было видно, и Рысенок шел пешком, ведя коня Прямиславы. Только на рассвете остановились отдохнуть, потом опять ехали – то полями, то лесом, то берегом реки Солокии, на которой ниже по течению и стоял Белз.

Прямислава устала, но не жаловалась. Мысли о собственном положении приводили ее в ужас. Она стала разведенной женой, и даже доброжелательно настроенные люди смотрели на нее с сомнением. Она чудом не попала в руки к бывшему мужу, сожительство с которым теперь, после разводной грамоты, стало бы смертным грехом. Но, избежав этого, она оказалась под покровительством чужого мужчины, который, как выяснилось, даже не сватался к ней! И если она сумеет благополучно вернуться к отцу, едва ли ей прилично будет показываться на люди хотя бы в Турове. Рождественский монастырь – вот самое лучшее для нее место. Да и примут ли ее теперь в уважаемую княжескую обитель… Дурному верят охотнее: хоть она и не виновата ни в чем, на нее будут коситься, как на ту несчастную Оголу, блудившую со всеми египтянами и ассирийцами, наместниками и военачальниками, и всадниками на конях…[27]

Ростислав часто оборачивался и улыбался Прямиславе, стараясь подбодрить княжну, а в трудных местах придерживал под уздцы ее коня. Ради нее он два лишних раза объявил привал, ради нее послал Тешилу и Горяшку в какую-то убогую весь по пути, чтобы раздобыть им с Забелой какой-нибудь еды. Отроки притащили хлеба, молока и даже теплую яичницу в горшочке, и Ростислав одобрительно потрепал Горяшку по затылку. Его внимание, забота, само присутствие доставляли Прямиславе такую радость, что все тревоги казались несущественными. И хотя теперь она знала, что сватовство изначально было поддельным, ей не верилось, что их будущее не связано.

Когда окончательно рассвело и стало видно дорогу, дружина прибавила ходу и незадолго до полудня подъехала к Белзу. Город стоял на низком берегу, защищенный старым и новым руслом Солокии. Как рассказал девушкам Державец, уроженец этих мест, Белз был довольно стар: первую крепость здесь еще двести лет назад построил князь Владимир Святославич, отвоевавший червенские города у ляхов. За века Белз разросся, оборонительные валы прикрывали не только детинец, но и посад. Постоянно опасаясь новых войн, горожане не давали укреплениям ветшать, и стены, выстроенные из срубов, засыпанных землей, выглядели весьма внушительно.

– Тут много народу живет! – рассказывал Державец. – Вон там, за рекой, Заречное село, которое чуть ли не старше самого города, да и по округе много еще сел: и Гора, и Островец, и Умышль. Я сам из Островца, мои там и сейчас живут. В гости зайду – не было счастья, да несчастье помогло!

Из города долетел отзвук колокольного звона.

– Никола на Посаде! – определил Ростислав. – Богатая церковь, новая. Купцы-хлебники в складчину поставили, Стоигнев, Премил и Якша. А есть еще Никола Княжеский, тот в детинце, его поставил Рюрик Ростиславич, дядя наш старший. А вон Панкратьево-Солокийский монастырь, там и сейчас в игуменах сидит его сын, прежде Ростислав Рюрикович, а ныне смиренный инок Ливерий.

Еще издалека бросалось в глаза: в городе не все благополучно. Коровы не паслись на лужках и пустырях у крайних улиц, козы не щипали траву под тынами, только пара забытых куриц дремала в тенечке. Ни играющих детишек, ни взрослых, занятых повседневными делами. Ворота посадского вала, когда до них доехали, оказались закрыты.