Читать книгу - "От Фарер до Сибири - Сигерт Патурссон"

растущей травой, за которыми опять начинается ровное место. Под склоном над заимкой находится роща, а к северу вдоль берега реки лежит низина, которая частично затапливается весной, – там и расположены дачи с заимками. Неподалеку от нас в двухэтажном доме жил достаточно обеспеченный рыбак – примечательно, что многие рыбаки с Верхней Оби живут очень неплохо. Осетровый промысел имеет здесь огромное значение и каждый год приносит хороший доход. Мы часто наносили визиты семье рыбака, а они посещали нас. Рыбак и его жена с двумя сыновьями-подростками были любезными и жизнерадостными людьми, разговаривать с которыми было одно удовольствие. Помимо лошадей у них также было много коров.

На Оби, которая у нашей заимки имела ширину в одну милю, находился большой плоский остров, куда летом из Барнаула приезжало множество охотников и рыболовов-любителей, так что Сковородов, который содержал переправу шириной в четыре сажени, в год получал на их перевозке 500 крон чистой выручки. За человека он брал 2 коп. в оба конца.

Киргизские аулы

Вся земля в трех округах, чья общая площадь примерно в четыре раза больше площади Дании, является кабинетской землей, то есть частным владением царской короны, в свое время подаренным ей одним из покорителей Сибири. Царь сдает земли в аренду на срок от 1 года до 10 лет. Не имеет никакого смысла вносить необходимые улучшения в технику пользования земель, поскольку сами пользователи или арендаторы не имеют никакой гарантии, что их потомки смогут наследовать аренду или что они сами смогут продлить аренду по истечении ее срока.

В середине апреля днем начинало теплеть, хотя ночные морозы продолжались до начала мая. К 20 апреля снег по большей части уже стаял и начали появляться первые перелетные птицы. Скворец прилетел уже 10 апреля. 25 апреля уже можно было увидеть гусей, уток, чаек, морских ласточек, аистов, больших кроншнепов и других перелетных птиц. Если в 1894 году лед тронулся 6 апреля (24 марта), то в 1895-м он держался до 1 мая (19 апреля). В 1894-м пароходы активно плавали между Бийском и Барнаулом уже 10 апреля (28 марта).

В ночь на Пасху 28 (16) апреля я съездил с г-ном Сковородовым в Барнаул. Зигзагообразная дорога шла к обрыву, а потом продолжалась по золотистой, ровной степи. Вдоль пути мимо нас пробегали различные степные животные – одно размером с кролика, коричнево-серое с темными пятнами и полосами, другое выглядело как коричневая крыса, но имело очень короткий хвостик. На подъезде к Барнаулу нас встретил зловонный запах от куч мусора, которые лежали и перегнивали за городом. Как и другие сибирские города, не имеющие замощенных улиц, весной Барнаул встречает ужасной грязью и слякотью. Лишь несколько крупных улиц в городе имеют дощатые тротуары. На окраине Барнаула расположен огромный комплекс зданий, в которых до недавнего времени были плавильные цеха и принадлежащие царской короне магазины по продаже золота. Все добываемое в стране золото удерживается государством. Никто не имеет право владеть нечеканным золотом или золотом, не имеющим пробирного клейма. Владельцы золотых приисков получают оплату в виде государственных ценных бумаг. Несколько лет назад царские золотоплавильные заводы перевели в Томск. В Барнауле почти все дома построены из дерева, однако есть некоторое количество и кирпичных домов. В городе имеются учебные заведения: гимназии, реальная и техническая школы.

Пасхальным вечером в 12 ч. ночи мы отправились на службу в церковь. Там была дикая толкучка. От множества находившихся людей на протяжении всего богослужения слышалось бормотание и гул, как от пчелиного роя. То, что священник очень быстро проговаривал или читал на древнем славянском языке, было хорошо понятно лишь очень немногим. В целом вся служба проводилась попом и диаконами на удивление комично и неестественно. Но приход стоял с зажженными свечами в руках, крестился и массово кланялся перед иконами, после чего поп каждый раз повторял: «Господи, помилуй!» На посетителей, которых набилось как сельдей в бочке, из тысяч свечей капал воск, портя праздничные одежды. Атмосфера была давящей и тяжелой, но, если ты уже вошел внутрь, выйти обратно становилось трудным делом. Примечательно, что попу с его помощниками в ходе службы удавалось просочиться сквозь толпу от хора до притвора и обратно – все пытались потесниться, прижимаясь друг к другу, чтобы эта маленькая процессия могла передвигаться вперед и назад. В притворе стояло множество различных домашних пасхальных блюд, в основном яйца и пасхальный сыр, выставлявшихся, когда священник должен был их освящать. Потом прихожане уносили эти блюда обратно домой, где их ставили на пасхальный стол. Значительная часть «освященной» еды также раздавалась беднякам. Придя домой, люди поздравляли друг друга словами «Христос воскрес!» – «Воистину воскрес!» и целовались друг с другом в лоб или губы, а потом в обе щеки. Потом люди становились у богато накрытого стола со скоромным (непостной едой). Русские любого чина от мала до велика придают большое значение присутствию на праздничных богослужениях, после которых они поздравляют друг друга с праздником. Из-за массового распития водки в праздничные дни люди часто начинают испытывать друг к другу братские чувства, но из-за нее же у некоторых людей, наоборот, просыпается жестокость и грубость.

Выпив и закусив в семье купца Судилова, мы поехали домой в заимку. В первые два дня Пасхи мы приняли множество гостей как из сельской местности, так и из Барнаула.

На третий день Пасхи была прекраснейшая весенняя погода, и я поехал в город. В степи несколько киргизских семей разбили табор. Я заехал к ним в аул (круглые юрты, чьи стены высотой около 3 локтей обиты тяжелыми кусками войлока – кошева[81] – и которые имеют куполообразную выгнутую крышу из того же материала, причем иногда одна половина крыши оставляется открытой). Как внешний, так и внутренний вид аулов свидетельствовал о зажиточности их хозяина. В жилищах было нагромождение сундуков и ящиков, наполненных различными ценными вещами, включая дорогие одежды и драгоценности. На раскрашенных резных кроватях лежали перины, подушки и красивые одеяла, тогда как использовать столы и стулья в аулах было не принято. Снаружи паслись большие стада коров, лошадей и овец. Киргизы, являющиеся, как и татары, мухамеданами[82], носят одежды, похожие на татарские. Женские сарафаны ярких цветов обвешаны украшениями и серебряными монетками. На запястьях они носят толстые, тяжелые браслеты. Как и у мужчин, женские головные уборы представляют собой разновидность колпаков, которые доходят до плеч и по фасону напоминают колпаки юракских женщин в Северной Сибири. Я спросил у киргизов, были ли они