Читать книгу - "Герои русского броненосного флота - Владимир Шигин"

В это время великий князь Константин приходит к мысли о создании на Черном море «Русского общества пароходства и торговли» (РОПиТ). Директором общества назначили инициатора его создания Николая Аркаса. Сам Константин стал одним из главных акционеров. Пароходы РОПиТа могли в случае начала войны быстро быть вооружены и использованы как крейсеры. По существу, это было начало возрождения будущего флота, пусть пока и замаскированное и весьма скромное.

Верный корабельной привычке, он требовал от подчиненных, чтобы те делали доклады, излагая краткий конспект на маленьком листке бумаги. Многие считали это чудачеством нового начальника, Бутаков же искренне верил в то, что его начинание заставляет подчиненных лаконичней формулировать свои мысли.

Из Петербурга помогали советами товарищи по севастопольской обороне – бывший командир парохода «Тамань» Андрей Попов и бывший адъютант Корнилова Иван Лихачев. Лучшим же наставником был в ту пору отец, прекрасно знавший за много лет службы всю николаевскую «кухню». Именно он зачастую наставлял сына, уберегая его от скоропалительных необдуманных решений.

Григорий Иванович досадовал:

– Надо же было мне попасть на свою должность в такое время!

Не обходилось без терний. По Парижскому договору Россия имела право держать на Черном море всего шесть паровых и четыре парусных судна. Строительство их шло уже полным ходом, но все лучшие офицеры ушли к Аркасу в РОПиТ, где больше платили. Приходилось ругаться и с Аркасом, и с другими. Как бы то ни было, но все новые суда Бутаков укомплектовал. Несколько офицеров были отправлены в Англию для приемки новых пароходов и механизмов к ним.

Бутаков, знавший до этого только корабельную службу, был в тыловых делах не искушен, и приходилось нелегко. Молодой контр-адмирал почти в одиночестве вступил в неравную битву с казнокрадами и взяточниками, которыми кишело Николаевское адмиралтейство и местные тыловые конторы. Сам Бутаков описывал тактику своих действий против казнокрадов и взяточников так: «Зная, что мое бедное отечество подтачивается страшным червем взяточничества, этою повсеместною нашею гангреною, выбрал удобный случай, чтобы нанести в пределах вверенного мне управления удар всеобщему врагу… Мне нужна была для этого решимость, не содрагающая даже глаз на глаз со смертью, которая одна в состоянии понуждать на столь смелый шаг, не боясь поднимать против себя, неопытного в законоведении, целую стаю опытных кляузников, прошедших на этом поприще огонь и воду и как акулы чующих жирную добычу от раненого кита-подрядчика, совершенно готового сорить тысячами и десятками тысяч, когда в опасности его сотни тысяч и миллионы. Удобность выбранного мною случая состояла в том, что подрядчик был кругом виноват и не заслуживал никакого сожаления, а главные из снисходительных к нему чиновников давно пользовались, и совершенно справедливо, плачевною репутациею и, следовательно, также не заслуживали сожаления в том отношении, что на них разразится удар, прежде их миновавший и минующий поныне столь многих не менее их виноватых и запятнанных».

Не сложились отношения с интендантом контр-адмиралом Швенднером, который был намного старше и пытался подмять под себя молодого начальника. Все закончилось скандалом, когда Бутаков обнаружил заведомо поставки гнилой муки. По делу Швенднер был отстранен от дел, а его компаньон купец Киреевский арестован.

Но у Швенднера нашлись заступники в столице. Наехали комиссии, и все утонуло в бумагах. Пошли слухи, что в отношении Швенднера Бутаков сводил личные счеты. Отчаявшийся Бутаков сгоряча написал рапорт об отставке, но великий князь Константин не принял:

– Если мы будем из-за мешка гнилой муки выгонять в отставку боевых адмиралов, то с чем останемся? С мешком муки!

И рапорт Бутакова порвал.

Бутаков в Николаеве вызывал восхищение смелостью и решительностью одних и неприкрытую ненависть других. И хотя, видя расположение к Бутакову в высших сферах, недруги открыто схватываться с ним боялись, но пакостили, где только можно. Так, в один из дней Бутаков обнаружил в своей почте анонимный стихотворный пасквиль: