Читать книгу - "Последние из Валуа - Анри де Кок"

«Что вы там делаете?» – спрашивала у него я.

«Тебя это не касается, – отвечал он, смеясь, и добавлял обычно, заметив мое раздражение: – Полно, Нанелла! – так тогда меня все звали. – Не сердись! Если будешь умницей, то позднее мы дополним твое обучение одной великой и полезной наукой. Но для этого, не забывай, ты должна быть умницей».

Умницей? Но что подразумевал мой учитель под этим словом?.. Сейчас узнаете.

Тогда мне шел уже пятнадцатый год; я была красива. Однажды на берегу ко мне подошел сын одного рыбака, нашего соседа, тоже рыбак, и сказал, что любит меня.

Ему было двадцать, этому Маттео Руццини, и он был прекрасен, как Бог… Его слова мне не понравились, но в то же время слышать их мне было приятно: не понравились потому, что внутренне я чувствовала, что достойна чего-то лучшего, чем быть женой простого рыбака; приятно же слышать их мне было потому, что чувства мои уже начинали пробуждаться, и такое признание им льстило.

Он нежно дотронулся до моей руки.

«Я люблю тебя, Нанелла, – повторил он. – Скажи лишь слово – и я завтра же попрошу у твоего отца твоей руки».

На следующее утро я обо всем рассказала Себастьяно Гритти.

«Ну, и что ты об думаешь?» – спросил он.

«Я не хочу выходить замуж за рыбака».

«Ха-ха!.. Мы честолюбивы и имеем на то полное право. Не для marinaro готовил нас наш друг Гритти!.. Ха-ха!.. Так откажи ему, малышка, раз ждешь лучшего».

«Но…»

«Но что?..»

Я, вероятно, покраснела, и он понял, о чем я думаю.

«Понятно! – весело продолжал Себастьяно Гритти. – Этот Маттео Руццини нам нравится… в определенном плане… То есть он устраивает нас как любовник, но не как муж… Эх, дорогуша, я же говорил тебе: «Поступай так, как хочешь». Возьми его себе в любовники, но замуж за него не выходи – парень от этого ничего не потеряет».

«Я не хочу выходить замуж», – сказала я вечером Маттео.

Он печально повесил голову.

«Но я не запрещаю вам любить меня», – добавила я.

Он бросился мне в ноги. Да, он был прекрасен, этот парень, а как любил меня! Было ли это чувство взаимным? Не думаю. Он потворствовал всем моим дурным привычкам, только и всего. А какие ночи мы проводили вместе в его комнатушке, куда я приходила, когда все вокруг засыпало! В заливе, в его качающейся на волнах шлюпке, наши тела сплетались воедино, одни губы находили другие, и мы предавались всепоглощающей страсти! Став любовницей Маттео, я стала несколько пренебрегать своим учением, но когда я попыталась извиниться за это перед Себастьяно Гритти, он лишь снисходительно улыбнулся.

«Ничего, ничего, малышка, не переживай. Я отнюдь не эгоист. Сейчас ты развлекаешься – в твоем возрасте это естественно, но когда-нибудь и, думаю, даже очень скоро, ты вернешься, на этот счет я спокоен».

И он оказался прав. Три месяца спустя, утром, я прибежала в его домик на Монте Кальварио, вся бледная, дрожащая, страшно взволнованная.

«Что с тобой, дитя?» – спросил он.

«Маттео меня разлюбил».

«Уже!.. Быстро же он охладел, этот господин! А почему, знаешь?»

«Он хочет жениться».

«А! Так он все-таки не отказался от этой мысли…»

«Я ее видела, ту, на которой он намерен жениться. Ее зовут Флавия Клавоне. Я даже говорила с ней, прямо сказала, что Маттео принадлежит мне».

«И что?»

«Она назвала мена бесстыдной и позвала родителей, которые выставили меня за порог!»

«Хо-хо, как это, должно быть, обидно – оказаться выставленной за порог какими-то бедняками! Ну а потом?»

«Я провела ночь на берегу, дожидаясь Маттео, который был в море. Я умоляла его отказаться от женитьбы; но он ответил, что они поженятся через неделю».

«Через неделю!.. Черт возьми, малышка, раз уж этот господин Маттео так охладел к тебе, нужно с этим смириться… и забыть его».

«Я его забуду, но прежде хочу отомстить за себя! Отомстить ему… ей, этой Флавии, которая меня оскорбила, ее отцу и матери, которые выставили меня за дверь!»

«Отомстить!.. Легко сказать!.. Но как отомстить стольким людям?»

«Убив их! Убив их всех! Дайте мне какое-нибудь средство, которое их убьет!.. Che mi sian cavali gli occhi se (пусть у меня вырвут глаза), если я его не употреблю!»

Не успела я произнести мою клятву, как Себастьяно Гритти с жаром обнял меня и поцеловал.

«В добрый час! – воскликнул он. – Я знал, что твои инстинкты еще дадут о себе знать. Ты достойна знать, Нанелла, и ты узнаешь! Я не умру, не оставив на этой проклятой земле свое отражение. Идем! Сначала я дам тебе то, что ты желаешь».

Я последовала за учителем. Он привел меня в ту комнату, доступ в которую до сих пор был мне воспрещен. Она оказалась очень просторной, светлой и высокой; в глубине ее стояла громадная печь, а кругом стояли и лежали самые разнообразные инструменты, корзины с сушеными травами, различные минералы, чучела, бумаги, книги.

Себастьяно Гритти вынул из маленького шкафа бутылку, наполненную какой-то бесцветной жидкостью, и отлил из нее половину в небольшой флакон.

«Вот, держи», – сказал он, протянув флакон мне.

«Что в нем?»

«Смерть».

Он пристально посмотрел на меня, желая знать, какое впечатление произведет на меня это слово: «смерть».

Я улыбнулась, и он просиял.

«Сколько людей можно убить этой жидкостью?» – спросила я.

«О, сколько хочешь! Я для тебя не скуплюсь».

«Благодарю. Но как…»

«Употребить этот яд против тех, кого ты ненавидишь? Ну, это уж твое дело, а не мое. Могу только заверить тебя в том, что яд этот не оставляет следов и причиняет лишь минутное страдание».

«Хорошо. Прощайте!»

«Куда ты собралась?»

«Пойду подумаю над тем, как мне отравить Маттео Руццини, Флавию Клавоне и ее родителей».

«Ступай, но будь осторожна. И, если ты исполнишь свое намерение, малышка, я дам тебе больше, чем золото… я научу тебя, как получить его столько, сколько ты пожелаешь».

Свадьба, как и сказал Маттео, состоялась через неделю. Всю эту неделю я всем улыбалась и демонстрировала полное спокойствие.

Люди, конечно, знали, что Маттео за мной ухаживал, но о том, что мы были любовниками, никто даже не догадывался, поэтому все полагали, что я несильно расстроилась, когда этот неблагодарный меня оставил, и скорее сочувствовали мне, нежели надо мной насмехались.

Торжественный обед по случаю бракосочетания проходил в доме Клавоне. Как и Руццини, богачами они не были, поэтому стол был накрыт всего человек на пятнадцать, не больше.