Читать книгу - "Странствие, книга I - Григорий Исаев"

— Отлично, значит, они не ускользнут.

— И без вас это ясно, Криус. Командуйте. Пусть люди выходят из каструма. Проверим вашу теорию.

На лице Криуса появилась легкая досада. Он быстрыми мелкими шажками тронулся в сторону полусотни и распорядился, чтобы она выдвигались. Тит наблюдал за действиями командира и произнес: «Мерзкий тип». Отряд выдвинулся из каструма и направился на восток к мельнице, где планировалось устроить засаду.

Гордые, обученные, сильные и ловкие — легионеры. В этом каструме их давно не бывало, не считая тех, кто прибыл вместе с Титом. В последнее время в рядах легионеров начался разброд. Невежество, подлость и хамство постепенно стало занимать главенствующую позицию. Пытаясь выслужиться перед своими начальниками, дабы получить кусок от пирога послаще, многие потеряли свою воинскую честь. В военное время, как известно, воин без чести будет мародером и насильником, уклоняясь от исполнения воинского долга. Он струсит, сбежит, перейдет на сторону противника, предпочтя плен.

Когда воины выбирают свое дело не потому, что они хотят нести правосудие, защищать невиновных, а потому, что видят в этом прежде всего выгоду для себя, их души черствеют. И вот уже большая часть легионеров каструма готова выполнять самую грязную работу, будь то убийство соперника своего командира или борьба с собственным народом. Постепенно они превратились из воинов в обычных наемников и убийц. Такая печальная участь постигла и легионеров Эзилата.

— Парис, всеми богами прошу тебя, останься! Не уходи из деревни, — скулил старейшина Ребелы, чуть ли не падая ему в ноги.

Парис шел по улице деревни из кузницы к трактирной площади, где ждали крестьяне, пожелавшие вступить в ряды мятежников.

— Отстань от меня старик.

Старейшина упал на колени и пополз за Парисом следом:

— Молю Сцинту наполнить твою голову мудростью! Если ты уйдешь, легионеры вернуться и вырежут всю деревню.

Парис остановился, обернулся к старейшине и сказал:

— Первое: Сцинта тут не властна — она богиня Эзилата. Второе: даже если мы защитим деревню, то они вернутся после, и будут еще более злыми. Больше шансов, старик, спасти твою деревню, отведя внимание от нее. Так что мы уходим.

— О боги… Нас ничто не защитит!

Парис развернулся и пошел к людям. Он выставил дозорных по периметру деревни, чтобы не быть застигнутыми врасплох. Они напряженно всматривались в горизонт, опасаясь нападения. Народ понемногу разбредался по своим делам, думая, что все обошлось, а Парис готовил новобранцев к переходу. Идти должны были поздним вечером, чтобы проскользнуть мимо каструма в темноте.

В это время в трактире все как-то позабыли о Натане и Лотаре (их благополучно заперли у себя в комнате до перехода), а Фин безуспешно пытался найти проводника для своих товарищей, но никто уже не хотел браться за это дело. «Видимо, придется искать другие способы пересечь Норраберг,» — задумчиво почесал голову Фин. Он пришел к Натану и Лотару и попросил людей Париса пропустить его. Ему отперли дверь и позволили войти. Натан и Лотар сидели у стен друг напротив друга и хмуро молчали.

— Через горы никто вас вести не хочет, — сообщил Фин.

— Будто это имеет значение, — сказал Лотар, — нас заперли тут и никуда не выпускают.

— Я так понял, вас отпустят, просто позже, когда доведут до границы Валлиса.

— И когда это будет? — недовольно спросил Лотар. — Через месяц? Два?

— Думаю, раньше.

— Да уж. — Лотар негодовал и всем видом давал это понять.

— Парис сказал, что доведет вас до Норраберга.

— А дальше?

— А дальше вас поведу я.

— Ты поведешь нас через горы? — удивился Лотар.

— Да.

— А как же твой отец?

— Придется ему подождать. Я же не могу вас бросить вот так вот просто. Я бы уже давно поехал к отцу за разрешением вступить в армию к Парису, но я дал вам слово, что помогу, и сдержу его.

Лотар благодарно посмотрел на Фина.

— Ты действительно служил Примоту? — вопрос прозвучал неожиданно для Натана в данный момент. Но он посчитал нужным ответить Фину:

— Я только шил платья и наряды. Примот покупал их у меня — ему нравилось, а мне платили деньги.

— Примот был ужасным человеком.

— Не для меня. Я не знал, что он творит. Я только делал свою работу, и в ней ничего плохого не было.

— Примот убил много людей в долине.

— Посмотри на мои руки, — Натан протянул руки к Фину. — Видишь?

— Что я должен увидеть?

— Видишь кровь?

— Нет.

— Там если и есть кровь, то только моя. Я исколол руки иголками, резал их лезвиями ножниц, но никогда не брал в руки оружия. На этих руках нет крови валлийцев.

— Но ты же поддерживал его власть, раз работал на него.

— Трактир твоего отца?

— К чему ты спрашиваешь?

— Отвечай.

— Да, моего отца.

— Кто чаще туда заходит? Путники из Эзилата?

— И валлийцы, и эстерийцы, — ответил Фин.

— Все они двигались либо из Эзилата, либо в него, верно?

— Да.

— Они оставляли деньги там, что-то покупали и продавали, верно?

— Да, наверно, но как это связанно?

— Сейчас узнаешь. Твой отец платил налоги?

— Конечно. Людям Бенегуса Неро.

— Получается, все, и те путники, и твой отец тоже подпитывали власть Примота.

— Как это?

— Да вот так, мальчик. Все взаимосвязано. Ты платишь за хлеб, булочник платит налоги, эти деньги попадают в казну, на эти деньги такие как Примот устраивают войны.

— Лично я не платил Бенигусу.

— Ха. Даже если ты