Читать книгу - "Девочка по имени Зверек - Маргарита Разенкова"

Она подумала и осторожно заметила:

– Ты ведь спас меня не поэтому. Ну, не только поэтому. Прости, что говорю.

– Не только. Еще – научный интерес: подобрать противоядие, когда яд неизвестен. Мне нравится заниматься химией.

Шакире очень хотелось поспорить с ним (ведь она ясно видела свет отеческой заботы в его глазах!), но она не решилась.

Вдруг со двора раздался топот копыт и тут же – знакомый низкий голос, который Шакира не спутала бы ни с каким другим на свете:

– Прочь с дороги, сын шакала!!!

– Это Фархад, – сухо заметил Хафиз, не поднимая головы от свитка. – Стоило ему появиться – и моему слуге тут же досталось!

Шакира заметалась на постели, делая тщетную попытку встать навстречу господину, но Хафиз рявкнул:

– Лежать!

Но она и сама уже поняла, что не сможет встать от слабости, и только жалобно пискнула:

– Но он же здесь!

– Я и без тебя его встречу, а ты не смей вставать! В этом доме командую всем я!

Что-то с грохотом сбив по пути и хлопнув дверью, в комнату ворвался господин Фархад. Ее господин! Ее повелитель! На ходу приветствуя Хафиза, он подбежал и порывисто склонился над нею. Его одежда пропахла конским потом и дымом, лицо обветрено, а руки покрыты пылью – он даже не сменил одежду: он спешил к ней! Шакира приподнялась еще раз и тут же опять уронила голову на подушку: не было сил. Но господин уже подхватил ее под плечи и стиснул в объятиях, осыпая жадными поцелуями ее лицо.

– Жива! Жива! Ты жива! Хафиз, кто это сделал?!

– Я выясняю, Фархад. На твоей одежде кровь – ты ранен?

– Да… Нет… Неважно!

Шакира отметила про себя, что в своем доме главный евнух называл господина, и за глаза и в глаза, просто по имени. А тот словно и не замечал этого! Будто именно так и именно здесь это было единственно правильным! По-видимому, они оба следовали каким-то внутренним законам, известным только им двоим!

– Что мне сделать с тем или с той, кто тебя отравил, детка?

– О, Фархад! Только не убивай никого!

– Ты и правда так хочешь? Хорошо, обещаю! Но не больше. Не убью – и только. Большего не проси. А сейчас… Хафиз, я хочу остаться с ней наедине!

– Я возражаю, – более чем холодно изрек главный евнух.

– Что?!

– Я возражаю как врач, Фархад.

– Ах, вот в чем дело! Могу я, по крайней мере, забрать ее к себе?

– Я сам перевезу ее. Завтра.

– Завтра?!

– Или послезавтра. Или через неделю, если ей станет хуже.

Господин засмеялся и развел руками:

– Слушаю и повинуюсь!

* * *

Хафиз был последователен и безжалостен в своем расследовании. Когда Шакира оказалась в состоянии сосредоточиться, ей пришлось ответить на все его вопросы. Что Шакира ела и пила в течение трех последних дней перед отравлением, из чьих рук брала угощение, что нюхала и даже – каких вещей касалась руками? А кроме того, кто и о чем разговаривал с нею? Она все рассказала без утайки. Да и что, собственно, скрывать?

Видимо, главный евнух расспрашивал и остальных: девушки ходили как в воду опущенные. Но Шакира не чувствовала себя ни виноватой (за что?!), ни обиженной. Она думала лишь о том, что господин Фархад (Фархад!) все-таки любит ее, и все вызывала в памяти его полный тревоги и любви огненный взгляд, когда он ворвался, не помня себя, в дом Хафиза.

…А через пару дней увели Биби. Девушки проводили ее взглядами, полными брезгливого ужаса. Молчали все, даже Гюльнара. Вот только Сулейма… Она улыбнулась Биби – проникновенно и лучезарно. Что это была за улыбка! Они так и не узнали впоследствии, каким образом и где несчастной Биби удалось достать отравы, но эта неприкрытая многозначительность улыбки Сулеймы не оставляла сомнений, что уж советчица-то у толстушки была! Биби покидала гарем в шоковом онемении: не защищаясь, не оправдываясь и даже не плача. И больше о ней никто ничего не слышал.

* * *

А в душе Шакиры всё, абсолютно всё подчинялось теперь только одному неистовому чувству – страстной любви к господину. Она жила и дышала им одним! В первых скромных лучах рассветного солнца и в торжественном угасании дня… В дрожании жаркого полуденного марева и в молочно-бледном сиянии Луны… В черном бархате ночи и в слепящих бликах, танцующих на тонкой глади бассейна… В полуночной тишине и в раскатах далекого грома (о, особенно в раскатах грома!) – только лишь одно: Фархад! Фархад! Фархад!

И главный евнух день за днем – утром и вечером, вечером и утром – выкликал одно имя – Шакира. Хозяин купил новую лошадь – показать Шакире! Надо выбрать новые ткани на платья женщинам – позвать Шакиру! Необычные сласти из Персии – где Шакира?

– Гд е моя Шакира? – требовательно гремел голос господина.

И она летела к нему как на крыльях, не чуя под собой ног!

– Тебе нравится моя новая лошадь?

И она ласково обнимала его коня за шею: это же его (его!) конь! Господин нежно обхватывал своими сильными руками и Шакиру, и голову коня – вместе, конь осторожно косил на них взглядом, а Шакира замирала, прижавшись к груди своего повелителя…

– Вкусно? – Кусочек лукума отправлялся ей в рот, а пальцы господина намеренно задерживались у ее губ, чтобы она поцеловала их.

– Дай и мне, сладкая моя детка! – И теперь она в свою очередь касалась его губ, и господин медленно закрывал глаза, целуя кончики ее перепачканных сластями пальцев, потом – ее щеки в сахарной пудре, потом, задыхаясь от страсти, – губы… И уже летела на пол ее сорванная одежда – и земля с небом менялись местами!

Шакира забыла обо всем! Даже о том, что когда-нибудь это все-таки может кончиться. Она, конечно, знала об этом, но забыла. Потому что хотела забыть! Потому что ни за что не хотела помнить о том, о чем ее предупреждали и Аиша («Месяц-два, не больше… Потом он остынет. И тогда важно не сердить его и постараться остаться ему приятным другом…»), и Хафиз («Страсть женщины сильнее срасти мужчины. А главное – вы не умеете принимать неизбежное и никогда к нему не готовы заранее!»).

Когда бесстрастный Хафиз однажды вечером вызвал Сулейму, к Шакире тут же подошла чуткая Аиша и, взяв за руку, выволокла в сад. Усадив на скамейку в дальнем углу сада, за решеткой, увитой виноградом, строго наказала:

– Сиди здесь. Я сейчас вернусь.

Аиша оставила ее одну, и это было хорошо. Иначе Шакира закричала бы на весь сад, на весь город… Пока она сидела, бессмысленно уставившись перед собой, вернулась Аиша:

– И это тоже надо научиться скрывать! Тебя или не тебя он зовет – неважно! Улыбка на губах должна быть одинаковой! Учись быстрее, подружка, а не то про твой кислый вид доложат Хафизу. Да он и сам все заметит.

– Я никогда… я не сумею…