Читать книгу - "Флэш без козырей - Джордж Макдональд Фрейзер"

Наконец, я отказался от попыток понять ее — отчасти заинтригованный, отчасти раздраженный. Мой опыт общения с женщинами, осмелюсь предположить, был весьма обширен и разнообразен. Были такие, что дрались за то, чтобы я им достался, а за некоторыми приходилось гнаться — всех возрастов, сложения и цветов кожи. Я занимался любовью в кроватях и на сеновалах, в чаще леса и купе вагонов, во дворцах и в конюшнях, даже в санях (это было в России, в лютый мороз), в ванных и на бильярдных столах, в погребах, армейских лагерях, на скаку — в крытых фургонах и даже в библиотеке Колледжа Тела Господня в Кембридже, что, похоже, является своего рода рекордом. Иногда я сожалел, что летательные аппараты были изобретены лишь на склоне моей жизни, но сегодня прогресс движется столь быстро, что за всем не угонишься.

Так или иначе, из всей этой толпы женщин я смог припомнить только троих, которые не хотели мило вести себя после этого, если, конечно, на что-либо другое оставалось время. Первой была Нариман, мой афганский цветок лотоса, но она была, так сказать, вынуждена полюбить меня и к тому же хотела меня убить. Второй была королева Ранавалуна, но, кроме того, что она была немного сумасшедшей, ей еще нужно было заниматься государственными делами, что также могло послужить некоторым извинением. Аннет Мандевиль стала третьей, и я полагаю, что ею не владело ни сумасшествие, ни жажда убийства. Но кто знает? Сомневаюсь, чтобы она в любом случае могла быть интересным собеседником, — несмотря на свое высокое происхождение, она не получила хорошего образования.

Впрочем, она была достаточно алчной, чтобы доставлять себе наслаждение, и когда стало ясно, что поездка Мандевиля в Хелину может затянуться, я посещал ее в каждый из трех оставшихся дней. Безусловно, это было глупо, потому что повышало шансы на разоблачение, но когда я высказал свои сомнения вслух, отметив, что ни один из негров, надеюсь, все же не догадывается о цели моих визитов в дом, Аннет неприятно рассмеялась и сказала:

— Да какая разница, пусть хоть вся плантация говорит об этом! Ни одно из этих черных животных не посмеет издать и звука — они знают, что с ними за это будет.

Зная мадам Аннет, я не хотел даже думать о том, что это могло бы быть, но поскольку она чувствовала себя столь беззаботно, я не видел причин и самому беспокоиться, так что беззаботность моя все росла. У меня вошло в привычку открывать одно из окон в спальне так, чтобы мы могли слышать, если кто-нибудь будет приближаться к дому со стороны дороги. Но на третий день я забыл это сделать, и мы не услышали стука копыт по мягкой траве.

К тому времени мы только что прискакали к финишу. Аннет лицом вниз лежала на кровати, как всегда, молчаливая и сосредоточенная, а я пытался вызвать в ней хоть какие-нибудь теплые чувства, заведя веселый рассказ и легонько похлопывая ее по бедрам. Неожиданно она напряглась под моей рукой, и в то же мгновение в коридоре перед нашей комнатой раздались шаги и послышался голос Мандевиля: «Энни! Хэлло! Энни, голуба моя, вот я и дома! Я привез…» — тут двери распахнулись, и он застыл на пороге, а его широкая улыбка сменилась гримасой ужаса. Я смотрел на Мандевиля поверх крупа распластавшейся Аннет, раскрыв рот от удивления и вмиг окаменев от страха.

— Боже мой! — ахнул Джонни. — Негодяй!

Ну, что ж, я не раз слышал нечто подобное как до, так и после. Конечно, такое высказывание не добавляет решительности. Но вряд ли среди живых найдется мужчина, который при этом может быстрее меня впрыгнуть в панталоны. Я вскочил с кровати и бросился к окну еще прежде, чем последнее слово сорвалось с губ Мандевиля, и уже почти успел застегнуть пояс, как вспомнил, что до земли мне пришлось бы лететь добрых двадцать футов. Я повернулся, как загнанная в угол крыса, как раз когда муженек Аннет уже догонял меня, размахивая бичом и ревя от гнева. Я увернулся от удара и проскользнул мимо него к дверям, на мгновение замерев на пороге и в панике оглянулся. Взбешенный плантатор летел уже прямо к постели, и с криком «Грязная шлюха!» он снова взмахнул бичом. Однако Аннет, которая успела лишь привстать на колени, коротко бросила:

— Не смей трогать меня! Брось кнут!

И он… сделал это. Он пал на колени перед обнаженной маленькой фигуркой, что-то забормотал, а затем повернулся ко мне, с лицом, налитым кровью. Я бросился бежать, на ходу натягивая бриджи и лихорадочно ища выход, как вдруг на верхней площадке лестницы появилась мужская фигура. Я услышал крик Мандевиля «Хватай его!», хотел проскочить мимо неожиданного препятствия, но не успел. Что-то ударило меня по лбу, отбросив на спину, белый потолок завертелся у меня перед глазами и я провалился в никуда.

Вряд ли я находился без сознания больше, чем несколько минут, но когда пришел в себя, я был связан сыромятными ремнями, кровь заливала мне глаза, а голова раскалывалась от боли. Я лежал на нижней площадке лестницы, а человек, который сбил меня с ног, стоял рядом, пиная меня сапогом по ноге. Вокруг раздавался дикий шум. Мандевиль рвался совершить убийство, а остальные пытались его успокоить. Я повернул голову: два или три человека удерживали его, но когда он заметил, что я пришел в себя, то замахал руками и заревел:

— Ты, чертов ‘блюдок! Ты, вонючий пес! Да я за это всю кровь у тя высосу из сердца! Я тя распну! Пусти меня, ребята, я вырву его грязные потроха!

Они боролись с ним, а один все приговаривал:

— Не пускай его! А ты, Люк, оттаскивай парня! Быстрее! Пока не свершилось непоправимое! Черт, Мандевиль, да постой же ты, наконец!

— Я хочу убить его! Я тольк’ распотрошу его, как свинью! О, парни, пустите меня! Он опозорил меня! Он набросился на мою милую Аннет, на это беззащитное ‘аленькое создание! Пустите меня к нему!

Мужчина, стоящий рядом со мной, крякнул, ухватился за ремень, стягивающий мою грудь, с неожиданной силой приподнял меня, а затем, словно мешок, проволок меня куда-то через холл и резко зашвырнул в одну из комнат. Затем вошел сам, захлопнул дверь и прохрипел:

— Полежи-ка здесь, дружок, и не дергайся, не то тебе же будет хуже.

В руке он держал кнут, и я понял, что им-то он меня и приложил. Это был высокий, здоровый малый, с густыми усами и блестящими серыми глазами, которые сардонически изучали меня, пока он продолжал:

— Лежи спокойно и ничего страшного с тобой не случится. Вижу, ты большой мастер полежать, особенно с кем-нибудь. Боюсь, что Мандевиль такого же мнения. — И он кивнул на дверь, за которой все еще раздавался рев плантатора.

Я постарался собраться с мыслями и мозг подсказал мне, что этот парень не питает ко мне злобы.

— Клянусь спасением, сэр — воскликнул я, — развяжите меня! Я смогу все объяснить, уверяю вас! Поверьте, Мандевиль ошибается…

— Да, сейчас мне кажется, что так оно и есть. Правда, он все еще полагает, что ты «похитил честь у его ‘аленькой лей-ди». Я ее видел, и она меньше всех женщин, которых мне доводилось знать, похожа на маленькую обиженную леди. Расскажи, какая она, когда голая, эта смазливая чертовка? — он рассмеялся, наклоняясь ко мне. — Ну, приятель, как она в постели? Мне всегда было интересно…