Читать книгу - "Легенды Умирающей Земли - Джек Холбрук Вэнс"

Вармус поправил блузу, натянул покрепче шляпу на золотистые кудри, распахнул дверь каюты и сделал шаг вперед; Кугель тоже приготовился зайти… Послышался сдавленный возглас – Вармус отшатнулся, налетев спиной на Кугеля, но к тому времени Кугель сам уже чуть не задохнулся от едкой вони, настолько отвратительной и всепроникающей, что у него свело скулы и заныли все зубы.

Пошатываясь, Вармус отбежал к поручню и облокотился на него, тяжело дыша и тупо глядя в пространство, после чего с выражением человека, смертельно уставшего от всего на свете, направился туда, где лежал вытащенный на палубу трап, спрыгнул на землю и обменялся парой слов с подоспевшим Поррейгом. Стюард вскочил на борт, Вармус высвободил обмотанный вокруг камня трос, и «Авентура» снова взмыла в воздух.

Немного поразмыслив, Кугель подошел к доктору Лаланке:

– На меня произвела большое впечатление ваша учтивость, и я хотел бы ответить вам тем же. Вы и ваши подопечные можете теперь занять капитанскую каюту.

Лицо доктора помрачнело пуще прежнего.

– Противоречивые инструкции приведут девушек в замешательство. При всем своем легкомыслии, они очень чувствительны и могут не на шутку огорчиться. Насколько я понимаю, три койки на полубаке им подойдут как нельзя лучше.

– Как вам угодно! – Кугель прошелся вдоль левого борта и обнаружил, что каюту, освобожденную Ниссиферой, занял экклезиарх Голф Раби, тогда как в мастерской плотника устроился стюард Поррейг.

Прошипев сквозь зубы несколько забористых ругательств, Кугель нашел в кладовой старую подушку и потасканный матрас, соорудил нечто вроде палатки на полубаке и поселился в ней.

Русло Большого Чейнга лениво поворачивало то налево, то направо по обширной долине, покрытой полями, размеченными древними каменными оградами и редкими впадинами притоков; местами каменные фермерские дома ютились поближе один к другому под прикрытием деревьев с черной перистой листвой, а иногда и развесистых дубов с темно-синими кронами. По бокам изрытые дождями и ветром холмы купались в красных солнечных лучах, отбрасывая черные тени в форме полумесяцев там, где в обрывистых склонах образовались впадины.

Весь день караван следовал вдоль берега реки, минуя поселки Духодвор, Трунаш и Склив. Перед заходом Солнца путники разбили лагерь на прибрежном заливном лугу.

Когда багровый солнечный диск уже скрывался за гребнем холмов, караванные служащие развели огромный костер, и путешественники собрались вокруг него, чтобы согреться – вечером поднялся холодный ветер.

Пассажиры первого класса поужинали неприхотливыми, но сытными блюдами, которые даже эстет Клиссум признал съедобными, – все, кроме Ниссиферы, не выходившей из капитанской каюты, и мимов (три девушки уселись по-турецки на лугу рядом с «Авентурой» и смотрели как завороженные на пламя костра). Иванелло вышел из каюты в роскошном костюме: на нем были свободные брюки из плетеных золотистых, янтарных и черных саржевых нитей, безупречно подогнанные черные сапоги и свободная блуза оттенка слегка закопченной слоновой кости, расшитая золотом цветочными узорами. В мочке его правого уха висела блестящая цепочка длиной сантиметров восемь, а на конце цепочки болтался шарик из молочно-белого опала, не меньше двух сантиметров в диаметре; драгоценность приковала внимание трех мимов в такой степени, что они, казалось, погрузились в транс.

Вармус щедро наливал вино, и путники завязали оживленный дружеский разговор. Один из «экипажных» пассажиров, некий Анск-Давеско, воскликнул:

– Вот мы здесь сидим, незнакомцы, волей-неволей оказавшиеся в одной компании! Предлагаю каждому, по очереди, представиться и рассказать о себе – о том, кто он, откуда, чем занимается, ну и что-нибудь о своих достижениях.

Вармус хлопнул в ладоши:

– Почему нет? Можно начать с меня. Мадлик, налей еще вина… По существу, история моей жизни проста. Мой отец содержал птичник в местечке под названием Болотистая Сень, по другую сторону эстуария, напротив Порт-Пердусса. Он поставлял отборную птицу в портовые рестораны и другим местным заказчикам. Сначала я думал, что пойду по его стопам, но он женился во второй раз на красотке, не выносившей запаха жженых перьев. В угоду этой женщине отец забросил птичник и пытался разводить тинорыбицу в мелких прудах-питомниках – мне пришлось их самому выкапывать. Но на деревьях вокруг прудов собирались филины – они не прочь полакомиться мелкой рыбой. Их уханье так надоело новой супруге отца, что она от него сбежала с торговцем редкими благовониями. После этого мы перевозили пассажиров и грузы на пароме из Болотистой Сени в Порт-Пердусс и обратно – до тех пор, пока папаша не заснул на пароме, выпив лишнего, и наш паром не отнесло течением и ветром в открытое море… С тех пор я занимаюсь караванной торговлей; остальное вам известно.

Голф Раби произнес:

– Надеюсь, моя история, в отличие от биографии нашего вожатого, покажется присутствующим более вдохновляющей – в особенности молодым людям и даже таким самовлюбленным чудакам, как Иванелло и Кугель.

Иванелло, присевший поближе к девушкам-мимам, тут же отозвался:

– Погодите-ка! Оскорбляйте меня сколько угодно, но не ставьте на одну доску с Кугелем!

Кугель отказался удостоить это замечание каким-либо ответом.

Голф Раби отозвался только холодной усмешкой:

– Я провел всю жизнь, придерживаясь строгих дисциплинарных правил, и преимущества такого регламента должны быть очевидны для всех. Еще будучи катехуменом в Нормальной семинарии Обтранка, я заслужил уважение сверстников чистотой своей логики. В качестве первопоклонника Коллегии я подготовил трактат, демонстрировавший, каким образом обжорство ослабляет и разлагает дух подобно тому, как сухая гниль разрушает дерево. Даже теперь, когда пью вино, я добавляю в него три капли аспергантиума, придающего любому напитку горьковатый привкус. Теперь я вхожу в состав Совета Коллегии, и мне присвоена степень пантолога Окончательного Откровения.

– Выдающееся достижение! – заявил Вармус. – Провозглашаю тост за успешное продолжение вашей карьеры – возьмите этот бокал вина без примеси аспергантиума, чтобы присоединиться к нам, не испытывая отвращения к тому, что пьете.

– Благодарю вас! – откликнулся Голф Раби. – Ради такого случая можно пренебречь правилами.

Кугель встал с бокалом в руке и обратился к спутникам:

– Я родился в знатной альмерийской семье и унаследовал древнее поместье. Сопротивляясь несправедливости, я навлек на себя гнев злобного чародея, отправившего меня на Дальний Север, чтобы я там погиб. Но он даже не подозревал, насколько подчинение судьбе чуждо моей натуре… – Кугель обвел взглядом лица сидевших вокруг путешественников. Иванелло щекотал соломинкой девушек-мимов. Клиссум и Голф Раби спорили, обсуждая вполголоса доктрину изоптогенеза Вогеля. Доктор Лаланке и Перрукиль сравнивали преимущества постоялых дворов Торкваля.

Слегка помрачнев, Кугель уселся на прежнее место. Вармус, объяснявший дальнейший маршрут каравана Анску-Давеско, наконец заметил молчание Кугеля и воскликнул:

– Замечательно, Кугель! Любопытнейший рассказ! Мадлик, думаю, пора открыть еще пару кувшинов вина «туристического класса». Нечасто нам случается устраивать