Читать книгу - "Операция «РЫ», и другие приключения капитана дальнего плавания Гурова - Валерий Самойлов"

– Ехандри! Что ж ты раныне-то не подсчитал? – возмутился Гуров. – Это же пруха! Да ещё какая?!

– Тут есть один момент. Возврат по НДС-у может идти долго – до полгода. Такую отсрочку может себе позволить только крупная нефтяная компания. Потому что, как правило, наши российские заводские цены на дизельное топливо не соответствуют мировым и подавляющая часть подобных операций идет в убытке, но за счет НДС образуется прибыль. Как ты видел – не маленькая. При наших предыдущих оборотах, зависимых от кредитов, мы себе этого позволить не могли. Сейчас, работая в крупной компании – другое дело. Грузи и продавай – первоначальный убыток всё равно окупится итоговой прибылью! Есть ещё другой момент.

– Ну и?

– Как у тебя с английским?

– Ты ж знаешь, без проблем. А щё?

– Имей в виду Ваня, тебе придется балакать – по полной программе. Я буду только поддакивать – и то на немецком. Готовься!

– Ай эм реди! – с максимально английским акцентом произнес Гуров и на всякий случай перевел:

– Я готов!

– Я воль! Я тоже!

Они понимали друг друга с полуслова.

Полночи мореманы что-то рисовали на карте. Вторую половину ночи стучала печатающая машинка. Когда они, очумевшие, выползли в коридор, чтобы расстаться и немного поспать, Одинцов держал в дрожащих руках разра-ботанные ими документы: «План развертывания танкеров от Калининграда до Архангельска» и «Сводную таблицу бункеровок». Все замечания Авроры были учтены.

Утром на домашний телефон Одинцова позвонили. С просонья, он не врубился и уже хотел послать звонившего в тридевятое царство, но, «придя в меридиан», понял, что звонит их вчерашний компаньон из славного города Москва, с простой русской фамилией Ширинкин. На его визитке так и написано Ширинкин Ярослав Николаевич. Фамилия, прямо скажем, своеобразная. Поэтому, он и объяснение дал, соответствующее. Мол, «ширинка» – это старинный на Руси наряд: цветной платок или косынка. И у Александра Сергеевича, разумеется, Пушкина, даже есть стихотворение на этот счет, где так и говорится:

«А цыганочка-то пляшет,

В барабанчики-то бьет И ширинкой алой машет,

Заливается – поёт.»

Так вот, господин Ширинкин, за то время, что они расстались, обзвонил всех своих друзей-рыбаков, в основном северян, и нацарапал приличный, по количеству желающих, список из нуждающихся бункероваться. Когда он, количество тонн, просуммированных простым арифметическим методом, умножил, на заложенные им для самого себя пять долларов прибыли с тонны, получилась неплохая цифра из ничего. Ох, уж эти москвичи, ведь умеют быстро смекать что к чему. Оно и понятно – ритм жизни такой. Побывайте в Москве, будучи из провинции, и вам тут же захочется домой. Это ж какой-то муравейник – все куда-то бегут. За деньгами, наверное. Сколько ж всего народу в Москве вот так бежит каждый день – толком никто не знает. Говорят, миллионов двадцать – не меньше.

Вот и господин Ширинкин – потратил от силы час-два, а что он квази, то есть как бы, в уме, заработал? Нетрудно посчитать. Обычный бункер в океане – четыреста-пятьсот тонн. Берем осредненный – четыреста пятьдесят. Надобно забункеровать, согласно заявкам, собранным им накануне, пятнадцать судов. Умножаем четыреста пятьдесят на пятнадцать и на его пять долларов, получаем тридцать три тысячи семьсот пятьдесят долларов. Как вам? И это за час-два умственной работы, не выходя из кабинета и, тем более, не выходя в штормовой, каким он обычно и бывает в осеннее-зимний период, океан – просто так, сидя в кресле.

– Ярослав Николаевич, – взмолился Одинцов, когда в уме просуммировал цифру денежных знаков, которую на тарелочке с голубой каёмочкой надо было выложить по завершении бункеровок. – Мы очень благодарны за предложение, но в нашей канторе не принято делать комиссию. Здесь всё прозрачно и под контролем.

– Ну, тогда, – менее оптимистично, но не отступая от намеченных материальных позиций, ответил москвич, – отдадите мне на цене топлива. Никто и не поймет, что вы со мной рассчитались. Сами знаете, как идут торги. Кому-то подороже, кому-то подешевле. И заметьте, я не просто вынимаю из вас эти пять долларов. Я гарантирую, что вы получите свои деньги от моих приятелей за поставленное топливо.

– Если бы это ещё как-то закрепить на бумаге, – ненавязчиво намекнул капраз.

Возникла небольшая пауза. Что творилось в мозгах у москвича, в этот момент, можно только догадываться. Вероятно, там перемешались тонны флотского мазута и чистейшего соляра с мутной зеленью долларовых купюр. Как бы то ни было, но буквально через полминуты был получен ответ – мозговая атака завершилась.

– Сделаем так! – выдал москвич, уверенным в своей правоте голосом. – Я становлюсь генеральным покупателем и гарантом на девятнадцать судов сразу – четырех моих, приписанных к полюбившемуся мне Калининграду, и пятнадцать мурманско-архангельских.

– Так! – утвердительно поддержал идею москвича Одинцов и тут же спросил о том, что его волновало больше всего – возврат денег за топливо. – А в чем состоит ваша гарантия?

– Правильный вопрос, Николай – вы позволите мне вас так называть?

Ох уж эти молодые бизнесмены – не могут они быть в неравных условиях с теми, кто старше их по возрасту и жизненному опыту. Им хочется, чувствуя приоритет в бизнесе на своей стороне, преодолеть формальности и получить всё сразу и много, не взирая на возрастную субординацию.

– Да, Ярослав, – согласился Одинцов, несмотря на разницу в возрасте аж в двадцать лет.

– Так вот, Николай. Если грубо посчитать, то стоимость моих судов, которые, между нами говоря, числятся на регистре в Калининградском порту, составляет четыре миллиона долларов за каждый – итого шестнадцать. Стоимость, скажем, флотского мазута в районе Шетландских островов, сегодня колеблется от двухсот пятидесяти до двухсот семидесяти долларов за тонну. Правильно?

– Верно! – согласился Одинцов, прикинув про москвича – вот он, молодой, симпатичный. И голос в трубе такой уверенный. Но где ты парниша в таком возрасте надыбал такие бабки и кто за тобой стоит, чьим родственником являешься? «Вопрос, конечно, интересный?» – подумал про себя капраз.

– Берем для расчетов двести шестьдесят, умножаем на четыреста пятьдесят тонн для каждого и на девятнадцать судов, получаем два миллиона двести двадцать три тысячи долларов. То есть один мой БАТМ, постройки девяностых годов, гарантирует возврат денег. Как,

Николай, моя гарантия?

– Вполне! – согласился Одинцов данному аргументу, который и предстояло предъявить Строеву, если он, конечно, соизволит принять их с Гуровым, раньше установленного срока.

– Таким образом, – продолжил уверенный в своих силах и возможностях москвич, – я становлюсь скупщиком всех ваших нефтепродуктов и требую существенную скидку в двадцать долларов на тонне!

«Ни фига себе борзость! – пронеслось в голове у Одинцова. – Ты ему мизинец даешь, а он сходу по локоть откусывает! Вот тебе и москвич!»