Читать книгу - "Братство волка - Эли Бертэ"

Хозяин гордо выпрямился.

— Какое вам дело? — сказал он. — Когда я принял вас в моем доме как гостя и друга, спрашивал ли я вас, к горделивой ли римской церкви принадлежите вы или к бедным и рассеянным по миру членам церкви воинствующей?.. Но, — продолжал он грубо, — я никогда не отрекусь от моей веры. Отец мой присутствовал на протестантских проповедях с ружьем на плече и положив руку на эфес своей сабли… Я и мои сыновья готовы сделать то же самое!

В глазах его двух сыновей и в глазах жены и дочери, которые слушали его молча, отразился такой горячий энтузиазм, что стало понятно: отец внушил всем членам семьи большое почтение к религии.

Очевидно, барон находился у потомков камизаров, тех протестантов, которые шестьдесят лет тому назад вступили в кровопролитную войну с католической церковью. Сейчас, вынужденные избегать густонаселенных городов, где королевские указы запрещали им публично исповедовать свою религию, камизары удалились в самые неприступные части страны. Правительство теперь немного смягчилось к ним и, несмотря на строгость предписаний, не слишком интересовалось тем, что происходит в этих диких краях; протестантские горцы сохранили свой прежний неукротимый фанатизм, особенно горячий и восторженный, из-за того что гонение могло возобновиться для них с минуты на минуту.

— Вы ошибаетесь, мэтр Фереоль, — возразил барон серьезным тоном, — в моих словах нет глупой нескромности… Но прозвище Правдивый Меч, которое дали вашему деду, не носил ли еще один храбрый партизан, который разделил страдания благочестивого и благородного Пьера де Варина во времена Бервика и Виллара?

Крестьянин поднял голову.

— Точно так, сударь, — отвечал он, — мой дед был именно тот верный слуга, который никогда не оставлял графа во время гонений и долго жил с ним в гроте Варина. Они питались кореньями и дикими плодами, а спали опираясь на свои ружья; раз двадцать посылали драгунов, чтобы взять их, но они всегда спасались, благодаря своей ловкости и неустрашимости… Мой дед Правдивый Меч, которого я знал в детстве, любил рассказывать при мне о событиях той жестокой эпохи, и сам я часто рассказывал о них моим детям… Мы, бедные люди, остались верны религии наших отцов, а владельцы Варина…

— Вы говорите, — перебил барон, — о последнем графе де Варина, который, сделавшись католиком, умер в Фронтенакском аббатстве? Он был жестоко наказан за свое отступничество, мэтр Фереоль, его единственный сын погиб, может быть, это было наказанием небесным… Но вы должны знать, что младшая ветвь Варина сохранила свою веру, мэтр Фереоль. Я также родственник того неустрашимого Варина, о котором вы говорили сейчас; я барон де Ларош-Боассо.

Это сообщение не произвело на крестьянина того действия, на которое барон рассчитывал, зато жена и дети Фереоля не смогли удержаться от движения, выражавшего их удивление и уважение. Однако Фереоль встал.

— Не стану скрывать от вас, господин барон, — сказал он сдержанно, — что мне говорили о вас как о дворянине не весьма твердом в вере, расточившем отцовское наследство… Но это все равно. День, когда в доме Правдивого Меча принимают потомка графа де Варина, — праздник. Да будет благословен этот день!

Он поцеловал руку своего гостя, и каждый член семьи поочередно приходил воздавать барону ту же почесть. Этот церемониал совершился с той пуританской холодностью, которая отличала все движения Фереолей; но Легри уже не хотелось смеяться, его изумила серьезность, выражаемая его патроном. Действительно, Ларош-Боассо как-то очень естественно вошел в роль сурового протестанта.

— Вы не должны, мэтр Фереоль, быть слишком строги к городским протестантам. Королевские эдикты не шутят, и если мы сделаем какую-нибудь неосторожность… Но я вижу, что вы нахмурили брови… Оставим же предмет, относительно которого у нас разногласия… Я хочу оставаться с вами в хороших отношениях, мэтр Фереоль, как это и следует единоверцам, и прежде всего я должен спросить вас: можем ли мы рассчитывать завтра на вашу помощь. Мне нужен проводник, знающий окрестности, чтобы проводить нас в лес Со, где, говорят, скрывается жеводанский зверь.

— Вы все-таки настаиваете на этом безумном и святотатственном предприятии?.. Повторяю вам, никакое оружие не может поразить это чудовище; пули будут бессильны, острие ножа притупится об его шкуру, потому что ему поручено небом мстить и истреблять… Но, пожалуй, — продолжал Фереоль, изменив тон, — ваше желание будет исполнено… Завтра утром я или Рюбен, мой старший сын, проводим вас в лес Со.

Рюбен, красивый парень очень высокого роста, кивнул, давая знать, что он слышал это приказание и исполнит его. Барон поблагодарил сына и отца.

— Это еще не все, — прибавил он, — я ищу одного человека, найти которого для меня так же важно, как убить жеводанского зверя, и этот человек должен быть недалеко отсюда. Он здешний, долго жил в поместье Варина и Меркоаре, но, кажется, вернулся в Мезен недавно. Он лишился рассудка и живет в лесу. Его зовут Жан Пейра, но он больше известен под прозвищем Зубастый Жанно. Не можете ли вы, мэтр Фереоль, разузнать все об этом человеке?

Эта просьба произвела странное впечатление на протестантскую семью; только глава дома сохранил хладнокровие.

— Господин барон, — сказал он после краткого молчания, — прежде чем вы приехали сюда, не останавливались ли вы на мызе Грансен, находящейся по ту сторону горы?

— Нет, в городе нам указали на ваш дом как самый близкий к лесу Со… Но к чему этот вопрос, мэтр Фереоль?

— Сегодня в Грансен прибыла большая толпа охотников, заявивших так же, как и вы, о своем намерении преследовать зверя и отыскать следы Зубастого Жанно. Мартен, хозяин грансенской мызы, заходил ко мне, чтобы рассказать об этом за два часа до вашего приезда. Он хотел посоветоваться со мной об одном деле…

— Хотелось бы мне знать, — сказал барон задумчиво, — что это за охотники, направляющиеся туда же, куда и мы?

— А вы не догадываетесь? — хитро сказал Легри. — Ставлю на то, что это племянник приора или, как вы его называете, ягненочек. Я же говорил вам о его намерении начать охоту.

— Вы уверены ли в этом, Легри? В самом деле, это возможно. Но если я понимаю, зачем он охотится на зверя, то его интерес к Жанно мне кажется странным…

— Ходят слухи, что сумасшедший и зверь дружны между собой…

— Все может быть, — произнес туманно барон. — Так или иначе, а эта конкуренция мне не нравится, хотя Леонс не самый опасный противник, но может быть всякое. Без сомнения, он намерен отправиться на охоту завтра утром, надо опередить его.

— Мы можем отправиться до рассвета.

Фереоль спокойно слушал этот разговор.

— Ну, дорогой хозяин, — продолжал барон, — знаете ли вы что-нибудь об этом Жанно, которого я очень желаю отыскать? Он нужен мне для защиты интересов нашей религии…

Фереоль колебался с минуту.

— Господин барон, — сказал он наконец, — Жан Пейра — мой дальний родственник, и я могу его найти… Но я не выдам его вам, пока не узнаю, чего вы от него хотите.