Читать книгу - "Тайные тропы - Георгий Брянцев"

— А не десант ли? — робко спросил кто-то.

Ему никто не ответил. Ветер попрежнему доносил шум, одинокие беспорядочные выстрелы и короткие очереди автоматов...

Домой друзья попали на рассвете. Неоднократные попытки пробиться в город ночью оказались безуспешными. Улицы были оцеплены гестаповцами и эсэсовцами. Никакие пропуска не имели силы. Кибиц, поднявший скандал с унтер-офицером и назвавший себя сотрудником Юргенса, получил в ответ оскорбление:

— Сиди, крыса... пока цел.

Кибиц приказал Ожогину ехать прямо на немца. Никита Родионович не знал, как поступить. Такой шаг был опасен.

— Вы тоже решили плевать на меня? — закричал взбешенный Кибиц. — Поезжайте... Не бойтесь, не задавите, он сам уйдет с дороги... Ну?!

Никита Родионович тронул машину. Унтер-офицер действительно отскочил в сторону, освободив дорогу, но тотчас вслед раздались две очереди из автомата, и машина со скрипом осела. Пули изрешетили задние покрышки и камеры.

— Для тебя что, закона нет? — закричал подбежавший унтер-офицер. — А вот этого ты не кушал? — и он сунул под самый нос Кибица черное дуло автомата. — Я тебя выучу... — Немец разразился площадной бранью.

Кибиц, дрожа, откинулся на спину и больше не промолвил ни слова. Он только клацал зубами.

— Отгони машину с дороги, вон туда... — показал рукой унтер-офицер.

Ожогин попытался объяснить, что на спущенные баллонах ехать нельзя, можно изжевать резину. Унтер-офицер рассвирепел.

— Эй! Сюда! Все сюда! — крикнул он.

Подбежала группа вооруженных солдат.

— Вылезайте! Быстро вылезайте! — приказал унтер-офицер.

Едва Кибиц и друзья вышли из машины, как последовал категорический приказ:

— Туда ее... к чортовой бабушке...

Солдаты, как показалось Никите Родионовичу, с нескрываемым удовольствием ухватились за маленькую малолитражку, перекинули ее несколько раз и свалили в кювет.

Кибиц стоял, точно пораженный громом.

— Что творится? — только прошептал он.

— Пойдемте пешком, — предложил Ожогин.

— Не пустят, — проговорил нерешительно Кибиц.

— Тут не пустят, пройдем в другом месте, — вмешался в разговор молчавший до этого Грязнов.

Кибиц согласился. Они пошли назад, где не было патрулей, и свернули в первый попавшийся переулок.

Впереди послышались грохот и лязг. В город шли танки. Около двух десятков машин разных конструкций, с вытянутыми вперед стволами орудий, промчались на большой скорости, подняв густое облако пыли.

В первом переулке тоже стоял автоматчик. Но это был болтливый и непридирчивый немец. Уговоры Ожогина и Кибица возымели действие, он решил пропустить их мимо себя, но предупредил, что дальше стоит еще патруль.

— Тогда и итти незачем, — разочарованно сказал Кибиц.

— Ничего, идите... — и автоматчик шепнул на ухо пароль и пропуск. На вопрос Грязнова, что произошло в городе и чем вызвана тревога, немец рассказал, что во время бомбежки аэродрома партизаны подорвали водокачку на станции, казарму, где размещался батальон эсэсовцев, произвели налет на комендатуру и подожгли ее.

— Откуда тебе это известно? — спросил Кибиц, как обычно, резко.

Солдат хмыкнул.

— Откуда... Я спал в казарме и, если бы по нужде не вышел, то и мне капут был бы. Все завалилось...

— А много их? Партизан?.. — задал вопрос Ожогин.

— Этого не скажу... Не видел, ни одного. Обер-лейтенант сказал, что партизаны в город проникли, и приказано всех задерживать... К утру изловить должны...

Трое опять зашагали по узенькому переулку. На востоке уже светало и можно было разглядеть фасады домов.

Никита Родионович всю дорогу думал об одном: неужели партизаны Кривовяза произвели налет на город? Он допускал такую возможность. В практике партизанской бригады в их с Грязновым бытность там проводились операции, увязываемые с командованием фронта. Партизаны уведомлялись о времени бомбежки того или иного объекта, подтягивали к нему силы и, когда поднималась паника, совершали налет. То же самое, возможно, произошло и сегодня. В связи с этим возникал вопрос: «Почему же не предупредили нас?».

Грязнов же окончательно утвердился в мнении, что партизаны и сейчас находятся в городе. Он думал лишь о том, удастся ли им безнаказанно выйти, смогут ли они без больших потерь прорваться сквозь цепи немцев, опоясавшие город несколькими кольцами.

Обменяться вслух мнениями друзья не могли. С ними был Кибиц. Он шел в середине, выкидывая вперед свои тонкие с большими ступнями ноги и опустив низко голову По его мнению, в городе происходило нечто невообразимое. Кибицу не хотелось верить, что это предсмертная агония. Он пугливо отгонял от себя эту тревожную мысль, но факты, упрямые факты говорили сами за себя: шофер, отказавшийся выполнить приказ и куда-то исчезнувший; унтер-офицер, уже готовый разрядить в него автомат и изуродовавший его машину; партизаны, взрывы, поджоги. «Неужели конец? Или начало конца?»

На Административной улице Кибицу повстречался знакомый офицер-эсэсовец. Несмотря на очевидное нежелание офицера вступать в беседу, Кибиц, после приветствия, ухватил его за рукав и спросил:

— Неужели в городе партизаны?

Чтобы отделаться от назойливого знакомого, офицер ответил:

— В городе паника, а не партизаны. Паника! Это хуже, чем партизаны. Еще пока за всю ночь никто не видел ни одного человека, а все болтают: партизаны... партизаны...

Кибиц решил, что офицер и его относит к числу болтунов-паникеров.

— Но взрывы, поджог комендатуры... — начал он.

— Это другое дело. Они и до этого были. В городе и без партизан много головорезов... Простите... я тороплюсь. — Офицер козырнул и быстро удалился.

Несколько секунд прошло в молчании.

— Чорт знает, что происходит, — выдавил, наконец, из себя Кибиц.

Когда Ожогин и Грязнов подошли к своему дому и объявили об этом Кибицу, он необычно вежливо попросил провести его до квартиры. На дворе было уже совсем светло. Кроме немцев, никто на улице не показывался, но Кибиц не решался один продолжать путь.

Друзья согласились.

На обратном пути Ожогин по автомату позволил на квартиру Юргенса и попросил свидания по срочному делу. Юргенс разрешил прийти в восемь утра.

— Что вы ему хотите сказать? — поинтересовался Андрей.

— Надо кончать с Кибицем, — ответил Ожогин.

— Правильно, — одобрил Андрей, — одной сволочью будет меньше. Нечего с ним церемониться.

Никита Родионович долго думал, прежде чем окончательно решил нести дневник Кибица Юргенсу. Что Кибиц заклятый враг, доказательств не требовало, претил сам факт доноса. Ожогин предпочел бы расправиться с Кибицем собственными руками, но это исключалось. Малейшая оплошность, даже намек на нее может привести к провалу. Был и второй мотив, с которым нельзя было не считаться: выдав Кибица, Ожогин и Грязнов еще больше укрепят свои позиции в глазах Юргенса и Марквардта, войдут к ним в еще большее доверие.