Читать книгу - "Своя гавань - Елена Горелик"

— Ещё чего? Там погрузка идёт полным ходом. Ваше преосвященство, чего доброго, мешком придавит, — заржал нечестивец.

— Ну, через три так через три…

Походный сундучок при нём, можно было бы и сразу погрузиться в лодку и плыть на голландскую бригантину. Но еретик упёрся, а настаивать — значит, навлечь на себя подозрения. Можно скоротать время в какой-нибудь более-менее приличной таверне, несмотря на их богохульные названия. То «Красотка» какая-нибудь, то «Пивная кружка», то «Старый пират». Последнее заведение, кстати, оказалось ближе всех к пирсу, и отец Висенте, мысленно положив попросить монсеньора архиепископа отпустить ему сей невольный грех, проследовал туда.

Хозяин таверны был под стать вывеске: такой же грубый. И наверняка бывший пират, наживший своё состояние грабежом испанцев. Заметив католического священника, трактирщик послал к нему одного из слуг.

— Что вам угодно, сеньор? — звонко спросил мальчишка-мулат. Спросил по-испански.

— Стакан воды, — самым умиротворённым тоном, на какой он был способен, сказал отец Висенте.

Мальчишке, видать, не впервой было обслуживать постящихся священников, и он умчался на кухню за водой. Вскоре требуемое было доставлено, и отец Висенте с благодарностью выпил воду. Свежую, холодную, словно только что из источника. Наградив мальчика медной монеткой, он достал из кармана Библию формата in octavo и углубился в чтение.

— Не помешаю, святой отец?

За чтением отец Висенте и не заметил, как к нему за стол подсел сам хозяин таверны.

— Нет, сын мой, — хоть этот пират наверняка еретик, отец Висенте счёл нужным обратиться к нему как к единоверцу. — Чем могу быть вам полезен?

— Я вот хотел прояснить для себя одну закавыку, — ухмыльнулся трактирщик. Его страшная рожа сделалась при этом совсем зверской, но отец Висенте сразу распознал в нём очень умного человека. — Вы уж простите, святой отец, я не католик. Но вы, католические попы, лучше всех в мире разбираетесь в подобных тонкостях. Потому я и решил обратиться за разъяснениями именно к вам.

— Спрашивайте, сын мой, я всегда готов услужить любому христианину, к какой бы конфессии он ни принадлежал.

— Скажите мне, святой отец, — ухмылочка трактирщика стала ещё страшнее, отчего отцу Висенте сделалось не по себе, — вот если бы я был священником, даже протестантским, и в то же время шпионил для своей страны, то есть, служил бы светским властям — это было бы благим делом?

— Сложно сказать, — отец Висенте уже понял: провал. Но смутная тень надежды не оставляла его. Вдруг удастся вывернуться? — Если вы не преступали бы заповедей Господних, это безусловно было бы благим делом.

— А как насчёт подстрекательства к убийству?

Удар за ударом… Значит, это не испанцы его выдали, а чёртов поляк попался! И если в порту всё спокойно, то пиратка жива!

— Простите, сын мой, я не могу понять, к чему вы клоните, — выучка, тем не менее, брала своё: отец Висенте был спокоен, как ясное небо. — Я всего лишь скромный служитель церкви, прибыл сюда по церковным делам, и должен отбыть в Мехико тоже как служитель церкви. Ни в одной цивилизованной стране не задерживают слуг Божьих под надуманными предлогами…

— Слуг Божьих — может быть. А вот испанских шпионов задерживать иногда очень полезно, — хмыкнул пират. — Не советую дёргаться, святой отец. У меня пистолет, он заряжен, и стреляю я без промаха.

«Где я допустил ошибку? — это была единственная мысль, которая в данный момент волновала отца Висенте. — Где была осечка?..»

Господь молчал. А пираты, скорее всего, не станут отвечать на этот вопрос.