Читать книгу - "Агриков меч - Сергей Фомичёв"

Неприятные воспоминания заставили её поморщиться, тело напряглось, а Тарко, почувствовав это, на миг отстранился. И тут же притяжение ослабло, наваждение развеялось. Вияна первая нашла в себе силы положить конец охватившему их безумию. Она оттолкнула Тарко от себя. Не грубо оттолкнула, не зло, но достаточно, чтобы разогнать морок, разрушить силу возникшего у них искушения.

Тарко покачнулся, словно потеряв опору, сделал шаг назад и опустился на скамейку.

— Нет! — резко сказала Вияна. — Нет, не надо!

Сказала больше самой себе, нежели юноше. Тот и не услышал её и сам молчал. Он ещё не вернулся из сказки, не вынырнул из своего потока, снова и снова переживал уже ушедшие мгновения неземного счастья.

Вияна закусила губу. Девушка волевая и умная, вдруг протрезвев, она стала искать какой-то выход из создавшегося положения. Но в голову ничего умного не приходило.

— У тебя не найдётся, чем угостить сестричку? — попросила она нарочито беспечно.

Тарко встрепенулся. Бросился к посуднице, достал с неё кувшин лёгкого красного вина и большой серебряный кубок, подаренный ему Юрием ещё осенью.

— Подогреть? — спросил он.

— Подогреть? — удивлённо переспросила Вияна.

— Суздальский княжич научил, — охотно пояснил Тарко. — А князю Юрию понравилось. Говорит, косточки его старые хорошо согревает.

— Подогрей, — согласилась она, рассудив, что юношу сейчас следовало занять лишь бы чем.

Скинув меховые сапожки, она взобралась с ногами на лавку и принялась наблюдать, как Тарко, по этому, недавно заведённому в Муроме обычаю, подогревает над скудным огоньком вино в большом железном ковше. Коптящий светильник плохой источник тепла, но юноша не отрывал от ковша глаз, словно боясь, что вино закипит, а Вияна радовалась промедлению, надеялась, что наваждение со временем развеется окончательно.

Но вот Тарко решил, что вино нагрелось достаточно, добавил в ковш щепотку каких-то пряностей и, перелив готовый напиток в кубок, протянул его девушке.

Она взяла кубок двумя руками, будто пытаясь согреться, и, делая осторожные маленькие глотки, поглядывала исподлобья на юношу. Тот сидел на скамейке с блаженной улыбкой. Смотрел на гостью и вроде бы сквозь неё. Куда-то вдаль, где, наверное, ещё видел мечту.

Вияна подумала, что он ещё не пришёл в себя. Но тут Тарко вдруг заговорил. Немного мечтательно, сбивчиво, но в целом спокойно и рассудительно.

— Я пытался увидеть тебя в Елатьме, хоть Александр и запретил. Я его не послушал, сторожил возле ворот, но ты так и не вышла. Хотел показать тебе меч. Хотел, чтобы ты увидела. А потом мне пришлось уехать сюда, в Муром, и старый князь назначил меня послом вместо Варунка.

Говорил он много и обо всём, будто стараясь разом восполнить полугодовое молчание.

— Ты знаешь, священник сказал мне, что у христиан нет такого имени Аглатерма. Ты сама его придумала или услышала где-то?

Вияна собралась ответить, но Тарко ответа не ждал, продолжал говорить без перерыва, не разделяя одну мысль от другой хотя бы мгновением.

— Я догадался, что ты к Петру приехала. Захотела увидеть, каков он. Ты всегда хотела всё видеть собственным глазами. — Он улыбнулся и добавил. — Думаю, Пётр тебе понравится.

Юноша сказал это вполне искренне, в его голосе не слышалось горькой насмешки ни над княжной, ни над самим собой. Он просто любил эту девушку и говорил всё как есть. И Вияна поверила ему, но и отрицать его предположение не стала. А ведь приехала она в Муром отнюдь не к Петру.

— Варунка отец отослал куда-то, — ответила она невпопад. — Долго беседовал с глазу на глаз, а потом отправил. А куда, кроме них двоих никто не знает. По тайному делу ушёл Варунок. Один ушёл, без дружинников.

***

Зимой Павел стал чаще бывать с женой. Кончились разъезды по сёлам и отлучки из города по разным иным делам, а дела в самом городе понемногу наладились и отнимали теперь куда меньше времени. Ночной незнакомец появлялся всё реже. Он пропадал надолго, иногда на целый месяц, и Варвара, с ужасом вдруг осознала, что начинает ждать его и ждать отлучек мужа как желаемого события. Ждать не в страхе, как это бывало раньше, а с каким-то непонятным томлением, предвкушением запретной страсти.

Такая перемена в собственных чувствах напугала княжну куда больше, чем прежние страхи от бессилия перед демоном. Шутка ли, ведь если она начинает ждать обольстителя, то, значит, желает этого, а значит и сама превращается в подобие демона. И муки, которыми пугал батюшка, теперь казались ей неизбежными.

После той сделки с обольстителем в осаждённом и обречённом Муроме, сделки с непонятными ставками, она смирилась с его приходами, с собственными вспышками страсти. Но одно дело короткие вспышки и совсем другое нетерпеливое ожидание. Её напугало, что незнакомец в обличии мужа с каждым разом всё глубже проникал в её душу, заполнял сердце. А ещё пугало, что ведь не злобой чёрной он заполнял пустоту (а ведь и впрямь пустоту), любовь туда вкладывал. Любви он и жаждал.

Варвара совсем запуталась. Рассудок размывало противоречивыми чувствами, как склоны дождями. Дошло до того, что однажды она Павла за незнакомца приняла. В тот вечер муж необычно ласков был, всё шутил, улыбался, и Варвара отозвалась, потянулась к нему, уже распаляя себя предвкушением. Но Павел едва прилёг, сразу уснул. Только тут и догадалась княжна, что мужа родного не узнала. Заплакала.

Плакала она теперь часто, почти каждую ночь. Павел так до сих пор ничего и не заподозрил, даже этот случайный всплеск любви не заметил или не придал значения. Когда бы он ни приходил — рано вечером или поздно, почти тотчас проваливался в сон, и спал крепко, не замечая её переживаний и слёз.

Вволю поплакав, но не находя ещё сил заснуть, Варвара лежала возле спящего мужа или садилась на скамейку и думала. Вернее пыталась думать. Мысль давно потеряла чёткость. Женщина искала хоть какой-нибудь выход и не могла найти. Ругала себя, свой скудный разум, и в который раз приходила к единственному суждению, что нужно кому-то довериться. Кому-то, кто сможет помочь, объяснить, распутать.

Но довериться было некому. Варвара вообще мало с кем дружила по-настоящему. Среди боярских семей её сверстниц не нашлось, а прочие женщины слишком низко стояли, чтобы позволить искренность с ними. Не с глупыми же девками из прислуги обсуждать свои сокровенные помыслы, свои сомнения, не болтливым же служанкам открывать позор? И священники-утешители, хоть грехи и по их части, доверия княжне не внушали. Не в этом случае уж точно. И как последнее средство оставалась у княжны всё та же дальняя родственница и Варвара думала, как бы найти оказию, чтобы вырваться к ней.

Но тут в жизнь тихого застывшего Мурома ворвалась, словно южный ветер Вияна. Всё кипело вокруг этой живой и весёлой девушки. Люди менялись на глазах, когда она появлялась рядом с ними. Хмурые улыбались, злые добрели, пропащие находили себя.