Читать книгу - "Нити судьбы - Сергей Шхиян"

— Эдика с почетом похороните, он у вас садист и извращенец, а обо мне забудете.

По-хорошему, похоронить нужно было всю их компанию, но тогда возникал вопрос, кто вместо них будет бороться с возрастающим процентом преступности?

— Куда мы едем? — спросил я Дашу, лихо гнавшую свою маленькую машинку по кургузым улочкам исторического центра города.

— К нам, — ответила она. — Ты в зеркале себя видел?

— Не видел, но представляю, как выгляжу, — ответил я, машинально трогая распухшее лицо и разбитые губы. К сожалению, мое экстрасенсорное самолечение не так эффективно, чтобы в один день сводить синяки и ссадины.

— Тогда вам, господин следователь, придется завязать глаза, — сказал я. — Простите за доставленные неудобства.

Не знаю, с пониманием ли отнёсся Лева к моему предложению, но покорился безропотно. Для надёжности я ещё надвинул ему на глаза шапку. Дальше мы ехали молча. Теперь в темноте и неизвестности ему было о чем подумать.

Я не представлял, чем для меня может кончиться встреча с генералом Перебатько, но пока он была единственной возможность приблизиться к черному магистру. С генералом я рассчитывал найти общий язык на почве его естественно нелюбви к конкурентам. С «Зет» меня не связывали никакие обязательства, и можно было попытаться разыграть эту карту.

— А что за садист Эдик, которого нужно хоронить? — после долгого молчания спросила Даша.

— Один из их троицы, — кивнул я на блондина, — помнишь, такой симпатичный парень.

— Он умер? — удивилась девушка. — Жаль, у него были очень красивые глаза.

— Сволочь он, туда ему и дорога, — неожиданно подал голос Лева. — Стукач и интриган! Его у нас в управлении все ненавидят. Ненавидели, — поправился он. — Он любимчик шефа, и все время под меня копал. Вот шеф теперь взбесится! — почти с удовольствием сказал он.

Мне не было никакого дела до их разборок, и я не поддержал разговор. Тем более, что сейчас впервые появилась возможность увидеть центр города. Я с любопытством смотрел в окно и удивлялся, как мало изменилась Москва. Конечно, появились новые здания. У новостроек поменялась архитектура, были по-другому оформлены улицы, но почти все осталось, таким же, как прежде. У меня даже возникло чувство, что я просто еду по местам, где не был несколько лет, а город все тот же прежний.

Даша умело вела машину, объезжая дорожные пробки боковыми улочками и проходными дворами. Автомобильчик у нее был крохотный, но юркий и легко протискивался в узкие щели. Мы с Левой не разговаривали, он откинулся на спинку сидения и думал о своем.

Жила Даша с матерью и сестрой в самом центре в дедушкиной квартире. Как их семья сумела сохранить престижное жилье, она не рассказывала, но думаю, это было не просто. Въехали во двор не с улицы, а миновав какие-то задворки, такие же убогие, как пятьдесят лет назад. Она подогнала машину почти к самому подъезду.

Меня заботил вопрос, как незаметно переправить заложника из машины в дом. Время было светлое, четыре часа по полудни и такому криминальному действию могло оказаться много свидетелей. Любого зеваку заинтересует сцена, когда в подъезд ведут человека с завязанными глазами. Что за этим могло последовать, понятно без объяснений. Однако Дашу это обстоятельство ничуть не беспокоило.

— Как мы его поведем? — спросил я, когда она вышла и открыла нашу дверцу. — Соседи могут увидеть…

— Ну, и что? Сейчас люди не вмешиваются в чужие дела, — ответила она, помогая Леве выбраться из тесного салона. — Осторожнее, здесь ступеньки, — добавила она, поддерживая его под руку.

Следователь шел безропотно, даже не пытался оказать сопротивление. Мы чинно вошли в подъезд. Здесь было на удивление чисто, даже стояли цветы в горшках, и работал лифт. Не обмолвившись ни словом, мы поднялись на седьмой этаж. Даша прислонила ладонь к специальной панели и дверь открылась. Мы вошли в просторную прихожую, обставленную в стиле конца двадцатого века, и я словно вернулся в свое время.

— Проходите в комнату, — пригласила девушка, — мама и сестра еще на работе.

— Сначала задерни в комнате шторы, — из предосторожности попросил я, после чего снял со следователя повязку.

Он с любопытством осмотрелся, причем держал себя довольно спокойно, видимо уже решил, что теперь его жизни ничего не угрожает.

— Входите, — крикнула из комнаты Даша.

Мы оба разделись и пошли на ее голос. Здесь, как и в прихожей, все было выдержано в стиле ушедшей эпохи. Я посмотрел на стены и понял, что «лопухнулся». На них во всех ракурсах и видах красовался великий дедушка. Получалось, что как только Лева его узнает, найти Дашину квартиру не составит никакого труда. Вышло, что я зря завязывал ему глаза и играл в конспирацию. Однако следователь безо всякого интереса осмотрел всю эту «настенную агитацию», на «дедушку» никак не отреагировал и сразу же опустился в кресло.

— Чай, кофе? — как в старые, добрые времена, спросила хозяйка.

Заложник подумал и попросил кофе. У меня появилось чувство, что он здесь чувствует себя едва ли не гостем. Пришлось добавить в мед ложку дегтя:

— Тебе придется поменять одежду, — сказал я, — вдруг на тебе есть радиомаяки. Даша у вас есть, во что переодеться?

— Что, значит, поменять! — взвился следователь. — Я что…

— Ох, не зарывайся, — тихо сказал я. — Учти, я с тобой еще ничего не решил!

Лева обиделся и сдулся как проколотый шарик. Он недовольно фыркнул, отвернулся от меня в сторону и сел, закинув ногу на ногу, нервно покачивая носком..

— Я могу дать старый мамин халат, — предложила Даша, с улыбкой наблюдая демонстративный протест заложника.

— Пойдет, — решил я. — В мамином халате ему будет удобно!

Даша принесла халат и оставила нас. Лева по-прежнему на меня не смотрел.

— Переодевайся, — сказал я ему, — тебе, что нужно особое приглашение!

— Я стесняюсь при посторонних, выйди из комнаты!

— Слушай, ты меня лучше не доставай! — начал злиться я. — По твоей милости меня избили до полусмерти, а теперь ты мне будешь ставить условия! И что вы за порода такая, где вас таких делают, ни одного человеческого качества, одна сплошная наглость! Быстро снимай штаны, а то тебе больше нечего будет стесняться!

— Ну, что ты сразу обижаешься, — примирительно сказал он. — Что делать, если я с детства очень стеснительный! Тебе что, трудно на минуту выйти или хотя бы отвернуться?!

— Что бы ты сбросил или перепрятал маячок? — поинтересовался я, вытаскивая из ножен кинжал. — С чего начнем с ушей или пальцев?

— Ладно, ладно, только ты на меня не смотри, — попросил он и, наконец, начал раздеваться.

Делал он все медленно, неохотно, а когда дело дошло до штанов, опять началась та же волынка. Пришлось подтолкнуть его острием кинжала. Только после этого Лева спустил брюки.