Читать книгу - "Война роз. Воронья шпора - Конн Иггульден"

Стоявший рядом с Уориком и королем Дерри Брюер рассматривал мятущуюся внизу толпу. Подобно самому королю, глава его тайной службы изменился в худшую сторону. Ходил он теперь с помощью палки и на мир взирал всего одним слезящимся глазом. Шрамы, оставшиеся на месте другого глаза, закрывала полоска вареной кожи, в свой черед прижимавшая к черепу волосы Брюера, то и дело поскрипывавшая и съезжавшая на сторону при прикосновении к голому черепу. Ричарду было неприятно смотреть на эту пару, и, почувствовав это, Дерри коротко посмотрел в его сторону, уловив лишь долю его отвращения.

– Хочешь сказать, что мы прекрасно смотримся вместе, сынок? – негромко промолвил Брюер. – Я с одним глазом и одной ногой, которая едва гнется, и таким количеством шрамов на шкуре, что хожу закутанным в простыню, так они напрягают ее. Но я не жалуюсь, ты это заметил? Нет, я тверд как скала, как святой Петр. Быть может, придется переменить имя, чтобы напомнить об этом людям… Вот стоит Петр Брюер – и на камне сем я заново возведу свое королевство. – Шпионских дел мастер негромко усмехнулся себе под нос. – A вот король Гарри Шестой сего имени стоит рядом со мной целый и невредимый, как новорожденный ягненок… Впрочем, нет! Вспомнил. Он получил рану на холме возле Сент-Олбанса, ты помнишь это, милорд?

Уорик неторопливо кивнул, понимая, что Брюер поддразнивает его прошлым.

– Помнишь, значит? – произнес Дерри внезапно сделавшимся жестким голосом. – Должен помнить, ведь это был твой приказ, и стреляли твои лучники. Тогда ты был врагом, Ричард Невилл, граф траханного Уорика. Я помню тебя. – Он в раздражении мотнул головой, вспоминая тот год, много лучший нынешнего, каждый день которого начинался с боли. – Ну а кроме этой царапины, не думаю, чтобы король Генрих заработал хотя бы еще один шрам за все те годы, что мы с ним знакомы. Не странно ли это, если подумать? Король, раненный только однажды, однако твоей стрелой, и она-то, говорю тебе, его надломила. Он потрескался, как старый кувшин, а когда очнулся от паралича, оказалось, что от слабости и хрупкости едва может стоять в своем панцире. Так что твоя стрела сбила этот глиняный горшок на каменный пол.

К неудовольствию Уорика, начальник королевских шпионов потер рукой место отсутствующего глаза, то ли почесав его, то ли смахнув слезинку – трудно было понять. Затем он продолжил, с внезапным раздражением махнув в сторону толпы:

– Ох уж мне эти приветствия! Вопят так, что уши закладывает! И кого приветствуют-то… пустую скорлупку. Истинно говорю тебе, Ричард, лучше жить при всех моих шрамах и одном глазе, чем без ума. Так?

Уорик кивнул в знак согласия, с опаской взглянув в ясный глаз собеседника.

– Надо думать, что, если соединить вас с королем Генрихом, получится образцовый старик, – заметил он. – Ваш ум дополнит его облик.

Дерри Брюер подмигнул ему:

– Что я слышу? Ты хочешь сказать, что я не мужчина? Что я всего лишь полчеловека?

– О нет, мастер Брюер, это всего лишь шутка.

– Ой ли? Готов задать тебе трепку прямо на этом месте, если ты считаешь, что в тебе мужчины больше, чем во мне. И я вырублю тебя, сынок. В моем арсенале до сих пор имеются кое-какие трюки.

– Ну конечно, – согласился Уорик. – Я не хотел оскорбить вас.

Он ощутил, как багровеют его щеки, и Дерри Брюер, конечно же, заметил это.

– Не бойся, милорд, я тебя не трону. Уж теперь-то, когда ты находишься на правильной стороне!

Ричард нахмурился, а потом заметил на лице своего собеседника кривую усмешку, знаменовавшую шутку, и покачал головой:

– Вы бы поосторожнее, мастер Брюер. Дело серьезное.

Пока они разговаривали, король ни разу не пошевелился. Генрих стоял недвижно, как собственная восковая фигура, вроде тех, которые посылают к мощам во время болезни, или как изображение кесаря Марка Антония, которое в Риме однажды показали толпе. Взяв короля за руку, Уорик едва ли не с удивлением ощутил, что она тепла и податлива. Ланкастер вздрогнул, ощутив его хватку своими распухшими суставами и похожими на веревки жилами. Он медленно огляделся, почувствовав прикосновение, однако в глазах его не было заметно и тени узнавания. В них зияла пустота и угадывалась нотка печали. Все прочее исчезло.

Ричард неторопливо поднял руку короля собственной рукой, делая ею жест для всех собравшихся. Толпа взревела и затопала, однако граф услышал, как охнул король Генрих, и ощутил, как тот попытался высвободить свою руку, не имея на это сил. Жалкое зрелище, однако Уорик не мог отпустить руку Его Величества и только поворачивал его вперед и назад, повторяя приветственный жест.

– Больно! – пробормотал Генрих, роняя голову на грудь. Уорик опустил его руку, почувствовав, что король начинает оседать, и сообразив, что далее ему может стать только хуже. Из-за спины Дерри Брюера шагнули стражники, принимая на себя вес монарха. Выпуская руку Генриха, Ричард посмотрел на нее. Ногти короля были грязными, и граф покачал головой.

– Найдите перчатки для Его Величества! – окликнул он стражников.

В Вестминстерском дворце короля ждут слуги. Они искупают его и позаботятся о его внешности. А дворцовые врачи, возможно, сумеют вернуть капельку жизни в его тело.

Ход мыслей Уорика перебил голос Дерри Брюера:

– Бедняга… Смотрю на него и не знаю, понимает ли он хотя бы то, что ты освободил его. Как и то, что он является правильным… основанием для твоего восстания, если ты понимаешь, о чем я говорю.

– Понимаю. Но речь сейчас не о том, что правильно, а что неправильно, мастер Брюер – возразил Ричард. – Он – король…

К его неудовольствию, Брюер расхохотался:

– Стражники ушли, милорд! А те, кто внизу, не услышат наш разговор наверху стены. Быть может, они верят в то, что королевская кровь краснее их собственной… Не знаю. Но тебе-то… – Дерри с удивлением покачал головой и улыбнулся: – Ты видел, как Эдуард Йоркский провозгласил себя королем. Поговаривали, что он сделал это по твоему настоянию. Но теперь ты отрекаешься от него. Быть может, это ты, милорд, исполняешь здесь роль святого Петра, отрекаясь от своего господина снова и снова, пока не пропел старый петух?

– Король Генрих Ланкастер является законным королем Англии, мастер Брюер, – негромко проговорил Уорик. Впервые за время всего разговора Дерри заметил, что рука его собеседника покоится на поясе, на рукоятке ножа. От графа как будто не исходило прямой угрозы, в позе его чувствовалась только напряженность, но тем не менее начальник тайной службы переступил на месте и поудобнее перехватил трость. Она была залита внутри свинцом, и в годы, прошедшие после Таутона^[4], ему случилось изумить ею пару людей.

– Ты можешь назвать его каким угодно именем, – ответил Дерри. – И оно ничего не будет значить. Видишь толпу внизу? Все смотрят на нас в надежде еще раз увидеть его. Хочешь мой совет?