Читать книгу - "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов"

волю Черчилля, направил к Танде, Бриге и Вентимилье находившиеся под его началом итальянские части, что, согласись мы с этим, привело бы к восстановлению суверенитета Рима над этим районом. Последовал резкий обмен мнениями между Криттенбергером, который хотел занять удерживаемую нами территорию, и Дуайеном, всячески этому противившимся. Французский генерал, более удачливый в битвах, чем в переговорах, письменно уведомил своего коллегу, что „в случае необходимости, он пойдет на крайние меры в соответствии с предписаниями генерала де Голля“. Ставка главнокомандующего в Италии не преминула оповестить корреспондентов газет, что, согласно моему приказу, французские войска готовы открыть огонь по американским солдатам. Более того, из секретных источников мне поступила копия телеграммы британского премьер-министра американскому президенту, в которой Черчилль называл меня „врагом союзников“, призывал Трумэна проявить по отношению ко мне непреклонность и утверждал, что „если верить информации, поступившей из французских политических кругов, этого будет вполне достаточно, чтобы вызвать скорый крах генерала де Голля как лидера нации“».

Дуайен действительно 30 мая написал Криттенбергеру, командующему американским IV корпусом в Италии: «Я был уполномочен временным правительством Французской Республики ввести французские войска на эту территорию и создать там органы управления. Эта миссия несовместима с установлением в этом же регионе административных органов союзников, и я обязан противостоять этому. Любые предпринимаемые активные действия в этом направлении будут рассматриваться как явно недружественные и даже враждебные и могут привести к тяжелым последствиям».

2 июня Дуайен дополнил свое заявление: «Генерал де Голль поручил мне как можно яснее дать понять Главному командованию союзных войск, что мной был получен приказ предотвратить создание административных органов Военного правительства союзников на территориях, занятых нашими войсками и с нашей администрацией, всевозможными средствами, без каких бы то ни было исключений».

Запланированный визит де Голля в Вашингтон этим инцидентом был сорван. Так и не подписанное приглашение ему посетить США отправилось в архив. Вместо него была отправлена нота французскому правительству: его действия в Северо-Западной Италии американское руководство рассматривает как повторение того, что Тито делал в Венеции-Джулии и Триесте, против чего Вашингтон решительно выступает.

Де Голль стоял на своем, верный своей цели: вернуть Франции то место, которое она потеряла.

Это касалось и колоний. Все еще глобальную французскую колониальную империю де Голль собирался сохранить любой ценой: «Если заморские территории отделятся от метрополии или нам придется удерживать их силой, сколько останется нас, французов, между Северным и Средиземным морями? Они должны идти вместе с нами, и для этого нам придется немало потрудиться на континенте! Это вековое предназначение Франции! Но после того, что произошло на территории наших африканских и азиатских владений, было бы безумием рассчитывать на сохранение нашей империи в прежнем виде. Тем более, нечего об этом и думать, когда по всему миру народы поднимают голову, а Россия и Америка всяческими посулами заманивают их в свои сети».

В мае 1945 года в Алжире вспыхнуло стихийное восстание, в ходе которого было убито около сотни европейцев, о чем с возмущением написала европейская пресса. Но никому не было интересно, что 8 мая 1945 года, в день празднования Победы в Париже, в алжирском городе Константина французские войска с применением авиации подавляли восстание местного населения. В тот день было убито свыше 15 тысяч алжирцев. А всего при усмирении восстания – 25 тысяч.

Мир закрыл глаза на французские зверства в Алжире, как потом ответит молчанием на еще более чудовищные зверства в Индокитае и на Мадагаскаре.

Де Голль уже на следующий день после капитуляции Германии призвал вернуть «наш Индокитай» и «возродить там величие Франции».

– Именно в союзе с заморскими территориями Франция стала и останется великой державой. Без этих территорий она не будет великой.

Надо заметить, что США, столь озабоченные составом польского правительства или статусом Триеста, ни словом не обмолвятся на публику против французских (или английских) зверств в колониях. Без американской военной помощи колониальная политика Парижа рухнула бы в одночасье. Историк Фредрик Логеваль замечал, что «решение США помочь послевоенному восстановлению Франции было бы в высшей степени похвальным, если бы американцы отказались поддерживать ее имперские безумства».

Во что вылились эти имперские безумства Франции, мы еще подробно поговорим в этой книге.

Италия

Италия была одной из ключевых держав нацистской «оси». Однако не готовилась и не была готова к большой войне. У нее не было сырья, стали, нефти и денег.

Итальянские войска во Францию в 1940 году были двинуты за сто часов до ее капитуляции, но даже это наступление обернулось провалом. Немцы пришли на помощь. В техническом отношении Италия уступала немцам, французам и англичанам. Но западным союзникам потребовалось почти три года, чтобы вывести из войны «слабую» Италию.

Цели Бенито Муссолини в войне были довольно неопределенными. По сути, они сводились к захвату территорий, которыми не интересовалась Германия – в Средиземноморье и в Африке. Потом немцы спасали итальянскую армию в ее военных операциях в Греции, Югославии, Ливии. Разве что захват Албании ей удался. Свои завоевания в Восточной Африке Италия утратила весной 1941 года, когда Гитлеру стало не до имперских забав Муссолини в связи с подготовкой кампании против СССР.

Как писал министр иностранных дел Италии и зять дуче Галеаццо Чиано, «мы были уведомлены о нападении на Россию спустя полчаса после того, как германские войска пересекли восточную границу». Муссолини, ожидая очередного немецкого блицкрига, отправил в Советский Союз армию из 220 тысяч человек, которая несла непредвиденные потери.

Наибольшее количество итальянских бойцов сложило головы и попало в плен под Сталинградом. Итальянские винтовки образца 1891 года плохо себя зарекомендовали на тридцатиградусном морозе, как и раскрашенная в камуфляжные цвета пустыни боевая техника. Пайки в виде супа минестроне, фокаччи и вина приходили в замороженном виде. 110 тысяч итальянцев были окружены под Сталинградом, больше половины из них погибли.

В мае 1943 года итальянские войска в Тунисе сдались британскому фельдмаршалу Монтгомери, и англо-американцы уже контролировали весь север Африки.

Бремя войны оказалось непосильным для Италии. Экономика трещала по швам. Налоги ползли вверх, а еда исчезала. Рабочий класс бастовал. Интеллектуалы не скрывали возмущения примитивизмом и вульгарностью фашистской пропаганды. И всех возмущала коррумпированность режима. Несмотря на жесточайшие преследования компартии, ее ряды неуклонно росли.

Внутри страны отсутствовало единство. Фашистский режим Муссолини в Италии был гораздо менее жестким, чем нацистский в Германии, итальянский национализм был во многом гротескным, как и фигура дуче, который вовсе не вызывал такого фанатичного преклонения сограждан, как Гитлер в Германии.

От Муссолини отворачивалась армия. Глава Генерального штаба и