Читать книгу - "Мемориал - Роман Вадимович Славацкий"

В небе парили орлы. И оттуда, из крутой лазури, веял горячий ветер, сыпалось солнце, в вышине виднелась поднятая стена Трои, и с неё эхом звучали крики. Земля жгла спину, древко копья колебалось в воздухе и через наконечник копья давило над ключицей, словно огромная скала.

Волны боли мутили сознание, и от этой непомерной боли душа расширялась и выходила за пределы тела и времени. И открылось Гектору. Вся жизнь его прошла перед ним. И понял он, что всё это уже было не раз. И увидел он всё, что было, и всё, что будет.

И увидел он Ахилла, стоящего над ним. И сказал ему, зная, что получит отказ:

— Дай троянцам похоронить моё тело… — и кровь закипела на устах его.

— О нет, илионское чудовище! — отвечал победитель. — Ты будешь предан поруганию, в память о сынах Ахайи, сражённых тобой.

— Слепец… — прохрипел Гектор. — Чему ты радуешься? Через несколько дней ты сам встретишь свою смерть в Скейских вратах от стрелы Александра и Аполлона-Губителя.

— Пусть так! — прорычал Ахилл, теряя разум от ненависти. И вырвал копьё из раны. Кровь хлынула волною, мгновенно залив землю и оружие. И душа троянца вышла вместе с кровью. И мелькнула перед ним алая башня, похожая на куст шиповника, с алыми ветхими зубцами, а за ними стояли какие-то люди и разговаривали о чём-то непонятном, а рядом стояла волчица, неподвижная, словно отлитая из бронзы, и странный горбоносый старец был рядом с ней, и какая-то связь была между тем миром и Гектором, как между отраслью и стволом. Чёрный огонь Преисподней овевал лицо старика. И здесь же увидел Приамид, поднимаясь над своим телом — Священную Трою и стенающего Приама, и горюющих старцев и воинов.

Тщетно терзались они. Тщетно зарыдает Гекуба, его милая старая мать. Ни к чему горькие стенания и бесплодная борьба! Город мёртв. Кассандра была права.

Гектор видел с высоты, как Пелид снимает латы с его трупа и передаёт их подошедшим воинам, а те складывают оружие в колесницу. Но почти безразлично следил он за этим; вместе со смертью ушла боль; и это было сейчас главное.

Гектор опустился ниже и как бы подошёл к своему распростёртому телу. И вдруг увидел в отдалении Страшную Богиню, облечённую оружием, (в очах её — сила и торжество), а по другую — безмолвного Феба (казалось, какое-то сожаление было в нём).

А рядом с собою заметил он человека лет тридцати, в чёрном плаще, с венком сельдерея в чёрных волосах, с изящной бородкой, с мерцающими глазами непонятного цвета — то они играли сапфирными бликами, то отсвечивали янтарём, а иногда превращались в чёрные бездонные колодцы, откуда глядел на тебя холодный и безнадёжный Тартар.

И это был Гермес.

И Гектор подошёл к Нему.

И Он сказал:

— Я не могу принять тебя. И это очень горько, потому что ты храбрый, благородный и благочестивый воин и, поистине, печать Бога лежит на тебе. Но так уж распорядилась Судьба, что сейчас ты находишься в Круге. И пока ты находишься в Круге, никто тебе не поможет. Мы сделали это. Смирись с неизбежностью и терпи. Тебе будет легче, чем остальным; тебя предупредили, помня твоё благородство. Прости.

Потрясённый Гектор глядел на Него в ужасе и безмолвии. Чувство бесконечного одиночества и полной беспомощности начало овладевать им. Внезапно Боги исчезли. Гектор пытался поймать их след — тщетно. Тогда он обернулся к месту боя.

Ахилл обнажил его труп. Доспехи уже были сложены в колеснице, а мирмидонские ратники стояли вокруг и, глумясь, некоторые из них поражали копьями недвижное тело. И Гектору жаль было своего тела, такого могучего и прекрасного, такого страшного врагам, а ныне — простёртого, изъязвлённого посмертными ранами, и всё же — сияющего божественным совершенством.

И вот Ахилл обратился к своим:

— Радуйтесь, мирмидонцы! Сегодня великий день. Повержен величайший троянский воин. Видят Боги — не дам я ему погребения! В память убитых им воинов, в память о Патрокле Менетиде, я брошу его в стане — и пусть псы и вороны растерзают тело твоё, божественный Гектор!

И радостно закричали ахейцы.

Ахилл под эти крики склонился и ударами меча пробил ноги трупа у сухожилий. Затем приказал подогнать колесницу.

И подвели колесницу.

Тогда он продел сквозь пробитые отверстия верёвку и связал узлом. Потом верёвку привязал к заднику повозки. И восстал на колесницу и стегнул коней. И когда квадрига помчалась, Гектор увидел своё тело, влачащееся по земле. Четвёрка тащила его связанные ноги, а остальная часть трупа: спина, голова, запрокинутые руки — бились в илионской пыли.

Гектор попытался остановить колесницу — и вдруг понял, что у него нет плоти: руки его проходили сквозь предметы, словно во сне. Он свободно взлетел над землёй и заметил, что может легко перемещаться в любом направлении и с любой скоростью. И он летел над повозкой Пелида, то чуть обгоняя, то чуть отставая от неё, легко как птица, легче любого ветра.

Четвёрка шла по кругу — и с одной стороны высилась каменная Стена, а с другой — стояли ахейские отряды. И со стороны Акрополя поднимался горестный стон, как будто квадрига поджигала за собой огонь вопля, объезжая по кругу. А с другой стороны, и тоже по кругу, тоже слышался крик — но это был вопль злобного ликования. И трояне и ахеяне видели одно и то же: мчащихся коней, пыльный столб, терзаемое тело, хищного Ахилла, гордо поднимающего отвоёванное оружие, но для одних это было чёрным ядом, а для других — светом радости и победы.

А Гектор летел над всем этим и видел и слышал одновременно и тех и других. Видел он и поруганную свою оболочку, видел бьющуюся оземь мёртвую голову, видел, как прекрасные чёрные волосы превращались в грязную гриву, а божественно прекрасное мужественное лицо покрывается, будто шлемом, каменной маской пыли, и становится неузнаваемым, отталкивающим.

Так совершался круг повозки Ахилла и вместе с ней, начиная снизу, закручивалась вверх невидимая воронка, доходя до небес. А в воздухе творилось что-то жуткое. Казалось — одна за другой мчались ещё три или четыре таких колесницы одновременно. Наверху воронки недвижно парили образы страшных Богов, а внизу клубилась Троя — не обычная, устойчиво-неподвижная, а словно живая. И оттуда, из глыб Акрополя поднимался какой-то другой Акрополь, кроваво-красный, уставленный алыми зубцами, с высокой вратной Башней, красной, похожей на когтистый шиповник. И какие-то люди стояли там, и среди них