Читать книгу - "Первый великоросс - Александр Кутыков"

— Старый он, а не трусый, не приставай!

Сыз пошел в дом, громко завывая непонятное, будто не найдя достойных слов для ответа.

— Не надь овечек! С козочек шерсти хватит… — рассудила молодая женщина.

— Пойду гляну на них… — вызвался молодцевато Козич, вешая меч на пояс и беря сулицу в руку.

* * *

Светояр застал Синюшку за разговором с Проткой. Подошел Лесоок, предложил присесть. Уселись. Долговязые мерянские девки, как по команде, собрались посмотреть на Светояра.

— Взял бы какую-то к себе — у меня приплод дюже лихой! — с улыбкой предложил Лесоок.

— Стрешка не разрешит, — отшутился гость. — Да и есть тут у тебя… Такожде без нашего с тобой хотенья в жинки норовит.

— Змечал иной раз… Потешно мне… А ну кыш! — гаркнул понятным всем тоном главарь на глазеющих красавиц.

— Не пойму я, — проговорил Светояр, — не разберу: какая рожала из них? Ваши все — как девочки! Толстух-то нету… У меня Стрешка с одного дитяти уже не та. Зараз видно, что баба.

— Я за твою Стрешу этих всех отдал бы! Может, сторгуемся? — в который раз предлагал в шутку Лесоок и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Ну, мы тут готовы. Как вы?

— И мы тоже. Дождь закончился. Можно ехать хоть завтра.

— Хорошо, тогда утром на реке встретимся. С тобой сколько людей будет? — спросил вождь.

— Ты же знаешь моих. Все — в своей воле… Думаю, еще двое… А с тобой?

Лесоок прикинул в уме.

— Тоже двое… Мало, конечно. Торг при своих мужиках — ладней. А где взять?

— Этого возьмешь? — Светояр указал на рыжебелесого крепкого мерянского мужичка.

— Вред от него. Он — как враг мне! — расстроился вожак.

— Сколь смотрю на вас — чуть верещите. Настоящей ругани не слышал ни разу!.. Терпеливый у тебя народ.

— Грезится тебе. С чего ты взял?

— Как же? Говоришь: Юсьва — как враг… Ты хоть врагов-то видал?

— Все я видал, — что-то вспомнил Лесоок. — Но согласен с тобой: народ у меня хороший. А Юсьву пошто брать? Управимся как-то.

— А вдруг что с нами по дороге содеется? Вдруг зело с возвращением запоздаем?.. Он туточки главой без тебя станет!

— Верно, лучше возьму… Но вред от него всюду: снюхался опять с чертовкой Милье!

— Присмотрим. У нас — не у вас: рука не дрогнет! — решительно пообещал Светояр.

— У нашего люда руки тоже не дрожат. Просто мы человека бить не привыкшие.

— Мы — привыкшие! — успокоил Лесоока друг, отводя глаза в сторону.

Попрощались до завтра.

— Синюшка, останешься или пойдешь?

— Останусь.

Светояр отправился домой. Ходьбы — десять сороков шагов по широкой тропе через лес. По ходу взирал из темноты лесного днища на сплетенные ветви высокой и сумрачной чащобы, где белым светом мелькало далекое и совсем маленькое небо. Оно в Залесье — будто часть совсем иного мира, будто существует розно с великим лесом и не видит маленьких обитателей нижнего, властного и обстоятельного царства. Люди под ним чувствуют себя детьми тени и братьями-сестрами живого разнообразия вокруг — будь то сильное древо, красивый куст, упорный волчище иль невзрачная, серая, но на редкость плодовитая мышь…

Увязалась за Светояром мерянская баба. В леске перед речкой выбежала наперед, скинула через голову холщевик. Отступала задом, не торопясь, глядя на мужика страстными — будто дурными — просящими глазами. Он, конечно, ее узнал — давно звала уединиться, твердила имя Уклис, угрожая что-то рассказать про нее. Светояру очень это не нравилось — даже просил Лесоока как-то вступиться. Тот смеялся и, приговаривая шуточки, отказывался: мол, тут я тебе не подмога… На деле же — говорил с прокудницей, но без толку. А эта цеплястая молодица уже выучила немало русских слов для приставаний.

Светояр дошел до голых грудей.

— Пусти, дура.

— Я хочу! Бери.

— Уйди, сказал, не то вдарю.

— Скажу жене про Уклис.

Светояр залепил пощечину приставучей бабе. Она упала и заплакала. Мужик подошел и поднял ее. Она тут же бросилась к нему на шею, крепко прижимаясь грудями.

— Уйди ты! — Он снова ее оттолкнул и пошел встревоженный домой.

* * *

— Завтра решили ехать, — объявил Светояр, войдя в хату.

— Осторожно там! — волновалась Стреша. — Впервой так далече.

— Как немочь — так ехать! — сетовал Ижна. — А где Синюшка?

— Синюшка будет завтра от них.

— Я тоже еду, — подошел к Светояру Козич.

— Зачем ты?

— Надо посмотреть вокруг. Мне есть што показать вам.

— Што же? — удивились переселенцы.

Козич пошел в одрину, молча оглядывая всех.

— Может, съездить за Дубной? — предложил Пир.

— Не успеем, — размышлял Светояр, — а надо бы.

— Сколь народу будет? — поинтересовался Ижна.

— От лешаков вроде четыре, да нас трое-четверо. Ты, Ижна, останься со Стрешей: в случае чего — будешь кормить.

Пожилой мужик с понятием согласился.

— Чего он там показать нам хотел? — с нетерпеливым прищуром поглядывал с сторону одрины Ижна. — Идет, мудрец, цветет зоряным пламенем.

Козич принес плоскую дубовую коробочку с резными бронзовыми петельками. Коробочка была темного цвета размером в полторы ладони. Даже ее обечайка вызывала изумление искусной работой. На ней что-то было написано.

— Ну, показывай, кантюжник-коробейник, что там? — торопил отчего-то загоревшийся больше всех Ижна.

— Токмо Синюшке не сказывайте — опасаюсь я… — волновался Козич.

— Брось, чего тебе Синюшка? Открывай же скорей! — не утерпел Светояр.

Козич открыл створку, и все увидели дивное золотое перо.

— Дай подержать… — Стреша дрогнула голосом.

— Конечно, возьми, девочка, — разрешил Козич, и выражение его лица точно соответствовало определению — как пламень.

Женщина взяла смуглыми, крепкими пальцами сияющее яхонтами украшение, сорвала плат и к упавшим на грудь черным, как смоль, длинным волосам приложила золотое диво. Ах!.. Все затаили дыхание и, не шевелясь, смотрели на нее. Да!.. Что со Стрешей? Вот это красавица: нос, губы, рот, глаза, подбородок — ровно гордая молодая княгиня!.. Светояр сбоку смотрел на свою жену мерцающими глазами. Козич любовался ими обоими и был очень рад.

— Дай-ка, хоть издалече… — Не отводя взора от диковины, просовывал руку между тел Ижна. За ним тянулся Пир. Сыз ждал, когда Стреша поднесет и скажет: «Посмотри, Сызушка…»

— Вот, хотел продать, когда поедем… — сказал, насладившись общим восхищением, Козич.