Читать книгу - "Империя полураспада - Александр Холин"

На центральном столе красовалось блюдо из запечённого целиком осетра, украшенное свежими овощами; молочный поросёнок под чесночной подливой; огромные хвосты лангуста, отваренные, очищенные и пересыпанные оливками; перепёлки, тушённые с луком Порей и артишоками; гусиный паштет в горшочках, накрытых такими же глиняными крышечками. Меж многочисленных блюд стояли ведёрки со льдом и бутылками красного испанского вина Сандгриния.

Краснов приехал как раз к смене блюд и наблюдал, как перед его начальницей водрузили блюдо с молочным поросёнком и она, отпив глоток вина из хрустального бокала, сама принялась отрывать аппетитную поросячью ляжку, помогая себе разделочным маленьким ножом. Наконец, отрезав ножку, она взяла её в обе руки и впилась зубами, утробно урча, как терзающая дичь пантера.

Петр Петрович проглотил голодную слюну. Всё-таки после бани не мешало бы порадовать желудок хотя бы кружечкой пивка, не говоря уже о здешних разносолах. На такой tour de cuisine^[24] не было сил смотреть, особенно когда прямо у него перед глазами поглощалась изысканная еда, не предлагаемая гостю. Гостю? Собственно, какой же он гость, доставленный сюда добровольно-принудительно?

В памяти Краснова всплыл фильм «Игрок», где за столом мафиози аппетитно поглощал яства, а главный герой также глотал голодную слюну и ждал своей участи. Видимо, из всех искусств для нас самым реальным и действующим является кино, поскольку Татьяна решила разыграть перед майором ту же сцену.

Собственно, как её теперь величать: Татьяной или, по протоколу, – Татьяной Клавдиевной? Этого Петр Петрович пока ещё уяснить не мог. С Татьяной, авантажной и неординарной женщиной, он был знаком уже довольно давно и как-то помог ей даже женить на себе капитана Рожнова. Меж ними всегда были хорошие дружеские отношения иногда перерастающие в сексуальное пристрастие к неординарным позам. Лучезарная розовая картина испарилась под досадным давлением последнего эпизода!.. Неужели ничего нельзя исправить?

Кто ж знал, что примерного мужа отстранят с работы не вовремя. Говорят, что и на старуху обрушивается проруха. Иллюстрация к обыденной жизненной ситуации. Самое неприятное лишь в том, что после того, как капитан застукал его с женой в спальне и выгнал свою законную, Татьяна тоже дала отставку майору! И посыпались на его голову, словно по заказу, всякие неудачи.

Надо как-то исправлять положение, и выбираться из такого вот «обеденного афронта» со стороны Татьяны Клавдиевны. Что надо делать конкретно, Краснов ещё не успел сообразить, потому как Татьяна подняла на него пустые бесцветные глаза. Внутри у майора что-то дрогнуло. Ещё едучи сюда, он просчитывал все «за» и «против», как можно утрясти, уладить создавшуюся ситуацию, но при встрече с этим ледяным взглядом все заготовленные загодя слова куда-то испарились.

– Проклятье! – выругался Краснов.

– Кого это ты проклинаешь, любезный? – низкий бархатный голос Татьяны казался сейчас тем утробным порыкиванием кошки, готовой в любую секунду придушить бегающую меж её лап несчастную мышь. – Уж не меня ли?

Бесцветные глаза неподвижно уставились на Петра Петровича. Он себя чувствовал уже не мышью, а гроссмейсером тамплиеров Жаком де Молэ, приготовленным к сожжению прямо перед одним из королевских дворцов Парижа, где с балкона такими же бесцветными глазами его упорно разглядывал Филипп IV Красивый.

Вдруг память услужливо напомнила те события, когда он просватал Татьяну за своего подчинённого. О, как танцевала эта женщина на своей свадьбе! Многочисленные гости были просто поражены профессионализмом невесты.

После рукоплесканий и всеобщего восхищения молодая скрылась в туалете, чтобы чуть освежиться, где её и отловил майор Краснов.

– Не помешаю? – Пётр Петрович проскользнул в дамскую комнату и закрыл за собой дверь на защёлку.

Татьяна Рожнова нисколько не смутилась, даже не оглянулась. Стоя к входной двери спиной, глядясь в зеркало, она невозмутимо продолжала восстанавливать немного пострадавший после танца макияж. В зеркале отразился приближающийся к ней сзади майор. Что говорить, он нужен был тогда Татьяне хотя бы для того, чтобы выйти замуж. Неважно за кого, лишь бы человек попался весомый и с определённым положением.

Сам Краснов был уже женат, разводиться не собирался, но обещал устроить Татьяне официальное замужество, а, значит официальную прописку. И тогда же игриво намекнул, что долг платежом красен. Но ведь не за этим он явился прямо в женский туалет?.. Однако майорская рука уверенно легла на женскую талию и тут же принялась опускаться ниже. Татьяна сначала замерла от неожиданности.

Потом, не оборачиваясь, решила поставить расшалившегося свата на своё место:

– Тебе не кажется, что много себе позволяешь? Забыл? Я замужняя женщина! Могу и закричать!

Рука майора ловко задрала платье невесты и оказалась на самой границе трусиков. Татьяна никак не ожидала такой наглости, и даже неожиданно растерялась. С одной стороны, она много чего обещала этому прохвосту.

А с другой стороны… с другой стороны майор порвал на ней трусики и, схватив руками за пояс, нагнул вперёд так, что невеста локтями упёрлась в мойку, и прямо в ладонях у неё оказался смеситель. Татьяна инстинктивно вцепилась в нержавейку и пока раздумывала, стоит ли закричать или погодить, было уже поздно. Краснов, плотно держа невесту за талию, приподнял её чуть над полом, так что раковина мойки оказалась единственной для молодухи опорой. Но Татьяна уже не сопротивлялась, а, скорее всего, «раскушивала» ещё неизвестную ей позу. О! Тогда это невесте очень понравилось!

– Не вовремя прошлое вспоминаешь! – вернул в настоящее размечтавшегося майора низкий голос, к сожалению, уже не бархатный, а чуть-чуть скрипучий. – Я права, мою свадьбу вспомнил?

Краснов растерянно кивнул. Надо же, вот и говори что-то про женскую логику. Просчитала всё, как есть. Недаром майор всегда немного побаивался эту женщину. Правда, он усердно отмахивался от совсем излишней боязни, но она вылезала откуда-то снова и снова.

Пётр Петрович всегда старался выкарабкиваться из необычных ситуаций и это у него до сих пор успешно получалось. Он знал, что человека мучает чаще всего борьба с собственными комплексами, но не знал, что в борьбе с самим собой запросто можно погибнуть.

Татьяна придвинула к себе стоящую на столе тяжелую резную шкатулку из сандалового дерева и постучала по крышке костяшками пальцев.

– Ты знаешь, что здесь?

– Догадываюсь, – смекнул майор.

Ему ли было не знать, что хранится в старинном ларце, ведь совсем недавно он держал находящийся там предмет в своих руках, примерялся к нему, пытался привыкнуть, освоить. Кто ж знал, что на овладение такими дуэльными предметами требуется более основательная тренировка?

Воздух в обеденной зале тут же перемешался с терпким запахом сандалового дерева и свежей человеческой крови. Татьяна бесцветными немигающими глазами продолжала следить за Красновым, а у того опять в голове закрутилась мысль, что бесцветных глаз не бывает, тем более у женщин. Какого же цвета глаза Татьяны? Он столько раз встречался с ней наедине. Потом, эта женщина стала его прямой начальницей, но раньше такого пустого, лишённого всяких красок взгляда, он просто не замечал… Чертовщина какая-то.