Читать книгу - "Веспасиан. Трибун Рима - Роберт Фаббри"

Сигнальщик поднес к губам четырехфутовую буцину и выдул последовательность пронзительных звуков. Эффект был мгновенным: две когорты новобранцев скинули с плеч ранцы и пилумы, после чего, подгоняемые вырезанными из виноградной лозы палками центурионов и окриками их заместителей, опционов, устало разбрелись по группам. Одним надлежало копать ров, вторым – трамбовать грунт, третьим – рубить колья. Турмы вспомогательной галльской кавалерии рассредоточились спереди и сзади колонны, образовав прикрытие для работающих легионеров. Еще дальше мелкие подразделения фессалийской легкой конницы и пешие лучники патрулировали окрестности. Слуги и рабы разгружали поклажу, сгоняли животных в табун и выравнивали грунт. Инженеры тем временем размеряли пространство и размечали линии, где вырастет квадратный частокол, и определяли место для каждого из двухсот папилионов – восьмиместных палаток.

Походной колонне потребовалось буквально несколько минут, чтобы превратиться в деятельный людской муравейник. Каждый был занят работой, за исключением дюжины фракийских проводников, которые расселись на корточках и укрылись от холодного ветра с гор, завернувшись в грубые накидки из неокрашенной шерсти и надвинув поглубже причудливой формы шапки из лисьего меха. Переговариваясь друг с другом на своем неудобоваримом языке, они безразлично смотрели, как лагерь обретает форму.

К заходу солнца измученные легионеры уже готовили ужин под защитой лагеря, представлявшего квадрат со стороной в триста шестьдесят футов. Каждый солдат либо вырыл, выбрасывая землю на внутреннюю сторону, где его товарищи уплотняли двухфутовой высоты вал, четыре фута траншеи шириной в пять футов и глубиной в три, либо нарезал и обстругал достаточное количество кольев, чтобы перегородить ими такой же отрезок пространства. И все это после шестнадцатимильного перехода по пересеченной местности. Разбившись на группы по восемь, новобранцы расселись у чадящих костров, разведенных вблизи кожаных палаток, и жаловались на тяготы непривычной военной жизни. Резкий запах застарелого пота перебивал аромат немудреной армейской похлебки, булькающей в котлах. Даже дневной рацион вина не в силах был вызвать смеха или сподвигнуть на веселый разговор.

Веспасиан сидел у полога, прислушиваясь к ворчанию подчиненных, Магн тем временем тушил свинину с бараньим горохом, составлявшую их ужин.

– Бьюсь об заклад, в эту минуту много найдется таких, кто горько жалеет о своем решении встать под «орла», – заметил юноша, сделав глоток вина.

– Привыкнут, – отозвался Магн, бросая в котелок листья дикого тимьяна. – Первые десять лет самые трудные, а потом все идет как по маслу.

– Ты отслужил полные двадцать пять?

– Я поступил, когда мне было пятнадцать, и одиннадцать лет провел в Пятом легионе Жаворонков на Рейне. Потом перевелся в когорту городской стражи. Там служат шестнадцать, так что мне повезло – еще пять, и все. Но до опциона я так и не дорос: по большей части из-за неграмотности, ну и постоянные драки на руку тоже не играли. Когда меня отпустили, я решил превратить недостаток в достоинство и стал кулачным бойцом. Платили лучше, но били крепче. – Подчеркивая эффект от сказанного, Магн потер скрюченное ухо. – Кстати, эти сосунки ноют, потому что им первый раз довелось строить полноценный лагерь после дневного марша. За летнюю кампанию привыкнут, если переживут ее, конечно.

Веспасиан поразмыслил над этими словами. С того дня, как они присоединились к уже тронувшейся в путь колонне – это произошло в десяти милях от Генуи, – та покрывала по двадцать миль за переход, идя по настоящим дорогам безопасной Италии, и вставала на ночевку, где ей заблагорассудится. Так было до прихода в порт Равенны. Оттуда, после долгого ожидания транспортных кораблей, легионеры пересекли Адриатическое море и по берегу Далмации прибили в город Диррахий, расположенный на западном побережье провинции Македония. Там они ступили на Эгнатиеву дорогу и пересекли Македонию, при этом ограничиваясь выставлением вокруг бивуака часовых. И вот в первый раз ночь сулит некую опасность. Легионеры, парни едва ли старше его самого, вскоре усвоят истину, что лучше быть усталым, но живым в укрепленном лагере, чем бодрым, но мертвым в чистом поле.

Юноша вернулся в памяти к тому дню, когда они с Магном примкнули к колонне. Марий и Секст высадили их с лошадьми немного западнее Генуи, а затем, прежде чем вернуться в Рим, ввели судно под покровом ночи в гавань, чтобы законный владелец мог заявить права на него. Веспасиан же с Магном обогнули на почтительном расстоянии лагерь для рекрутов, расположенный за чертой городских стен, и, устроив привал на господствующих над Генуей высотах, два дня дожидались выступления колонны. Они незаметно следовали за ней по дороге Эмилия Скавра, пока не убедились в отсутствии преторианцев, после чего нагнали, заявив, что приехали прямиком из Генуи. Выволочка за опоздание, полученная от Корбулона, была жуткой, но не могла сравниться с облегчением при мысли, что Италия, слава богам, остается позади, а вместе с ней и Сеян с его присными.

Веспасиан вздохнул: ирония в том, что чем дальше он оказывался от того, кто его ненавидит, тем дальше и от той, кто его любит. Молодой человек потрогал висящий на шее амулет, подаренный Ценис на прощание, и в памяти всплыли ее прекрасное лицо и дурманящий аромат. Магн вывел его из задумчивости.

– Вот, господин, угостись, – сказал кулачный боец, ставя перед ним миску с парящим варевом.

Запах был восхитительный. Осознав, насколько голоден, Веспасиан принялся уплетать за обе щеки.

– Где ты научился так хорошо готовить?

– Когда у тебя нет женщины, чтобы стряпать, приходится учиться самому, иначе начнешь дерьмом питаться. – Деревянной ложкой Магн отправил в рот щедрую порцию варева. – Большая часть из этих ребят к концу своей службы превратится в сносных поваров. Если, конечно, не решат таскать с собой бабу. Но во время военной кампании это настоящая заноза в заднице, потому что они без конца ноют. Другое дело, когда легион расквартирован в постоянном лагере. Тогда можно построить для нее за стенами очаровательную маленькую хижину – место, где у женщины будет необходимый комфорт и где мужчина сможет скоротать приятный вечерок, если понимаешь, о чем я.

– Еще бы, – откликнулся Веспасиан, думая, что и сам не отказался бы от иных удовольствий. Дальнейшее развитие мыслей в этом направлении прервал рев буцины.

– Сигнал «Всем офицерам собраться в палатке командующего». Лучше тебе поспешить, господин. Еду я потом разогрею.

Протянув миску Магну и пробормотав слова благодарности, Веспасиан устало заковылял к палатке командира – преторию, установленному на Принципальной улице, рассекающей весь лагерь на две половины.

– Добрый вечер, господа, – произнес Корбулон, оглядывая собравшихся.

В тусклом свете ламп выступали фигуры римских префектов двух галльских кавалерийских турм, двенадцати центурионов – на каждую когорту приходилось по шесть, – включая Фауста, который как первый центурион исполнял также обязанности префекта лагеря. Веспасиан и Марк Корнелий Галл, еще один свежеиспеченный военный трибун, находились здесь же.