Читать книгу - "Саблями крещенные - Богдан Сушинский"

— Чего вы медлите?! — обратилась к мужчинам, когда воин вышел из ниши, держась обеими руками за вонзившуюся ему в грудь стрелу. — Сражайтесь!

Ничего не ответив, чех метнулся сквозь пламя и тотчас же вступил в схватку с одним из нападавших. Графиня тоже прорвалась через костер, но сделала это неуклюже, поэтому сразу же пришлось упасть на пол, чтобы погасить загоревшуюся одежду. Может, только это и спасло ее от брошенного Артуром де Моле ножа.

Один из воинов графа метнулся к Диане, однако взявшийся за лук Кара-Батыр остановил его в тот самый момент, когда он занес над девушкой свой меч. Разбойник так и упал, упершись острием оружия рядом с лицом графини.

Вырваться из той западни, которую новоявленные тамплиеры устроили сами себе, попытался лишь сам великий магистр. Ему удалось выбраться через окно на крышу пристройки, спуститься по ней и ворваться на конюшню. Но когда он уже сидел верхом, оказавшийся неподалеку конюх храбро бросился на него, пронзил вилами шею коня и отражал удары меча великого магистра, пока не подоспели татары и двое присоединившихся к ним вооруженных слуг маркиза де Норвеля. Поняв, что сражаться с таким количеством воинов бессмысленно, граф, уже слегка раненный в ногу, вынужден был сдаться на милость хозяина замка.

Допрос и суд вершились в небольшом зале, в котором, как заявил маркиз, всегда решались самые важные дела рода де Норвелей. Чтобы придерживаться традиции замка, маркиз приказал развести огонь в камине, а на стол положить два меча, между которыми зажечь двенадцать свечей. Смысла этого ритуала де Норвель не объяснил, но графиня подозревала, что он и сам не знает его, традиции для того и существуют, чтобы каждому новому поколению смысл их становился все менее понятным.

Зато другой ритуал — допроса подсудимого — графине явно импонировал. Артур де Моле стоял на коленях, как и подобает злодею, и связанные за спиной руки его соединялись веревкой, переброшенной через установленный под потолком блок с большим двуруким рыцарским мечом, лезвие которого зависало в нескольких сантиметрах от его головы. Чем больше ослабевали руки подсудимого, тем опаснее приближалось к его темени острие карающего меча.

— Этот злодей потерял всякое право именоваться дворянином. — Два старинных дубовых стула с высокими спинками были установлены на возвышенности, перед которой ждал своей участи обреченный. В то же время обычно негромкий голос маркиза приобретал под сводами зала необычную зычность и казался гласом господним. — Воспользовавшись моим гостеприимством, он нарушил все каноны рыцарства, подло напал на меня, моих слуг и даже гостей. Почти овладев замком, он убивал, грабил и жег, ведя себя так, словно находился не в рыцарском замке подданного Его Величества короля Франции, а в захваченной им крепости сарацинов.

— Очевидно, он только так и способен вести себя, — заметила графиня де Ляфер, воспользовавшись подаренной ей маркизом паузой.

— Поэтому мне не о чем говорить с этим злодеем. Я поступлю с ним, как должен поступить всякий рыцарь и дворянин. Он будет казнен здесь же, в замке, в присутствии всех тех, кто был свидетелем его злодеяний, и, поклявшись на Библии, смогут подтвердить их в присутствии королевского судьи. — Маркиз вновь взглянул на графиню, потом перевел взгляд на чеха и татар.

— Кара-Батыр принадлежит к княжескому татарскому роду, поэтому тоже сможет свидетельствовать как дворянин, — подсказала ему графиня де Ляфер.

— А ему, достойному воину, есть о чем свидетельствовать, — подтвердил маркиз.

Сам «достойный воин» стоял рядом с де Моле с факелом в руке, так что пламя едва не касалось его волос. Он ждал приказа своей повелительницы.

Диана и маркиз переглянулись. Как и было условлено, маркиз поднялся со своего стула и, заявив: «Мне не о чем говорить с этим злодеем, я вернусь только для того, чтобы объявить ему наш приговор», вышел.