Читать книгу - "Мускат утешения - Патрик О'Брайан"

— Может, ветер стихнет, и мы сможем подойти к какой–нибудь части рифа на шлюпке.

— Я на это тоже надеюсь, особенно на остров, с вершины которого Кук и Бэнкс исследовали обширную часть рифа и где Бэнкс обнаружил многих ящериц. Но, возвращаясь к острову Свитинга — кажется, теперь я могу различить пятнышко на горизонте — капитан Картерет не нашел ни золотого песка, ни драгоценных камней, ни радушных жителей, зато обнаружил приличное количество кокосов, ямса, таро и разных фруктов. Там была всего лишь одна деревня — хотя в глубине острова земля достаточно плодородная, местные живут большей частью за счет моря и сосредоточены у единственной бухты. Остальные берега более–менее крутые. Полагаю, что это последствия древнего вулканического сдвига, по всей видимости — затонувший и разрушившийся кратер. В любом случае, какими бы сварливыми и недоброжелательными не оказались аборигены, их убедили торговать. Капитан Картерет отчалил с припасами, которые позволили его людям сохранить здоровье до Макасарского пролива. Место острова он определил очень тщательно и сделал промеры глубин, но остров малоизвестный. Хотя капитан Обри рассказал, что в дальних плаваниях сюда иногда заходят китобои Южного моря, я не помню, чтобы видел остров на картах.

— Может, там обитают сирены.

— Дорогой Мартин, — ответил Стивен, который при случае мог тупить за десятерых, — секундное размышление подскажет вам, что сирены нуждаются в мелкой воде и огромных зарослях водорослей. В Тихом океане водятся лишь такие представители этого безобидного отряда, как стеллерова корова на дальнем севере и дюгонь в более благоприятных частях Нового Южного Уэльса и Южно–Китайского моря. Ни на что не надеюсь, кроме зелени и свежих фруктов, что напоминает мне — поужинаете с нами сегодня? Будут консервированные манго.

Мартин снова извинился.

Позже вечером, когда покончили с консервированными манго, и друзья приступили к музицированию, Стивен спросил:

— Джек, я задам неуместный вопрос, только чтобы оградить себя от необходимости бормотать нежелательные приглашения. Между тобой и Мартином какое–то разногласия?

— Господи, нет! Почему ты вообразил такую ерунду?

— Иногда я прошу его отужинать с нами, и он всегда отказывается. Скоро у него кончатся подобающие отговорки.

— Ох, — вздохнул Джек, в раздумье отложив смычок, — я и правда не могу забыть, что он священник, так что нужно думать, о чем говоришь. Да и в любом случае, я едва знаю, что сказать. Конечно, я очень уважаю Мартина, как и все, но мне сложно с ним общаться, и я могу казаться слегка отстраненным. Не могу я болтать с ученым человеком, как с тобой и Томом Пуллингсом… хотел сказать, что не имею в виду, будто ты не учен как Иов, вовсе нет, клянусь честью, но мы друг друга так давно знаем. Нет. Между мной и Мартином нет размолвки. Что и к лучшему — очень неприятно быть запертым на неопределенное время с кем–то, кто тебе не нравится. Конечно, в кают–компании подобное гораздо хуже, потому что каждый Божий день перед тобой это проклятое лицо, но и в кормовой каюте тоже довольно плохо. Хотя некоторым капитанам, кажется, все равно. Может он чувствует, что я им пренебрегаю. Надо будет завтра его пригласить на обед.

* * *

Наступило завтра. «Сюрприз» подошел к острову Свитинга с ветром два румба позади траверза. Пришлось дрейфовать ночную и большую часть утренней вахты — хотя Джек Обри отлично помнил карту и промеры глубин, сделанные кузеном, но ситуация с 1768 года могла измениться. Он хотел дождаться света дня, чтобы зайти в лагуну. Теперь, утром, он с комфортом, позавтракав, направлял корабль с фор–марса–рея. Солнце поднялось на 45° в безупречное восточное небо и посылало свои лучи глубоко в чистую воду, столь чистую, что он разглядел проблеск повернувшейся рыбы где–то на пятидесяти саженях. Больше ничего не видно, ни намека на дно. Согласно карте адмирала Картерета, и не будет, пока не подойдешь на ружейный выстрел к рифу — берег очень крутой.

Корабль готовился к типичному проходу через риф, за которым лежала типичная лагуна. Стоячая вода, ровный ветер, у корабля достаточный запас скорости даже под фор–марселем. Курс верный, с запасом на ничтожный снос. Достаточно времени, чтобы изучить риф (широкий и плотно усеянный кокосовыми пальмами), лагуну и остров. Не слегка возвышающийся остров из кораллового песка, какие он довольно часто видел в восточной части Южного моря, но более каменистый, с деревьями и подлеском — пятнистая и буйная зелень, полукруглыми уступами возвышающаяся сразу за серповидной деревней, построенной выше верхней точки прилива. Все это отражало яркий утренний свет. Довольно обычная деревня с рядом каноэ на песке, но большую ее часть занимал один очень длинный дом на сваях. Такого он никогда раньше не видел.

Хватало времени и на то, чтобы осмотреть палубы фрегата. Их вычистили еще лучше обычного, и они сверкали еще с рассвета. Всё в строгом порядке, все концы уложены в спиральные бухты, а бронза сияет ярче золота — возможно, вождя острова попросят подняться на борт. Но даже так многие матросы, а не только молодые, нашли время переодеться в выходную одежду: широкополые соломенные шляпы с надписью «Сюрприз» на развевающихся лентах, вышитые рубахи, белоснежные штаны с вшитыми во внешние швы лентами, сияющие туфли с пряжками. «Сюрприз» с его экипажем из добровольцев отличался необычайной щедростью в увольнениях на берег. Большинство матросов уже приготовили мешочки с гвоздями, бутылками и кусками зеркал — все знали, как подобные подарки радовали женщин на Таити, а этот остров тоже в Южном море.

Все матросы считали, что они попали в Великое Южное море, как только пересекли 160° в. д., и, чтобы там ни говорил доктор, все они (за исключением пары жалких старых педиков типа кока Флуда, у которого на Соломоновых островах съели брата), с уверенностью ждали сирен. А на форкастеле стояли оба медика — Стивен столь же пристально вглядывался в остров, как и Мартин, хотя и охаял его возможности.

Но с деревней что–то было не так. Никакого движения, только легкое покачивание пальм. Все каноэ на берегу: ни одного в лагуне, ни одного в море.

Звук прибоя, умеренного прибоя на рифах стал громче. Джек скомандовал матросам на русленях:

— Хупер, начинай, Крук, начинай.

— Так точно, сэр, — раздались в ответ два голоса — хриплый и низкий с правого борта, пронзительный с левого. Пауза, всплески далеко впереди, и поочередно голоса:

— Нет дна с этим лотлинем. Нет дна с этим лотлинем. Нет дна…

Проход по курсу свободный, вода стала скорее зеленой, чем синей.

— Выбрать шкот на сажень, — скомандовал Джек, — влево на полспицы. Так, так держать.

— Есть, сэр, так держать.

— Восемнадцать по марке, — раздался голос с русленей правого борта.

— Глубже девятнадцати, — с левого борта.

— Влево на спицу, — скомандовал Джек, заметив побледневшее дно по курсу.

— Влево на спицу, так точно, сэр.

Теперь они далеко зашли в пролив — риф и пальмы высоко обступили с обеих сторон. Ветер теперь был по траверзу. Внезапно звук прибоя, бьющего о внешнюю сторону рифа, и ответный вздох длинной откатывающейся волны исчез. Корабль двигался вперед в тишине: лоты с обоих бортов, периодические незначительные корректировки курса. Помимо этих команд и крика крачки — ничего. Тишина на палубе, пока корабль не зашел далеко в лагуну, не привелся к ветру и не бросил якорь. Ни звука с берега.