Читать книгу - "Крах династии - Сергей Шхиян"

— Я думал, что в таких местах собираются нехорошие люди, — обдумывая слова, объяснил он. Потом нашел себе оправдание. — Значит, там могут быть воры, которые замышляют против нас.

— Ладно, попробую подобрать подходящее место, только не уверен, что там тебе понравится.

Я пошел самым простым путем, подозвал полового, сунул ему в руку мелочь и спросил, где нам с приятелем можно весело провести время.

Тот нас оценивающе осмотрел, решал, какой уровень жизненных радостей мы с царем потянем, и без большого почтения в голосе сказал, что «хорошее» место нам будет не по карману, а подходящее есть по соседству.

Федору небрежность слуги не понравилась, он начал было гордиться, уперев руку в бок, но я его осадил и, положив перед половым серебряную монету, уверил, что нам с товарищем по карману будет не только хорошее, а самое лучшее место.

Видимо, серебро оказалось лучшей рекомендацией, чем внешний вид, потому что половой тотчас расплылся в холуйской ласковости и предложил лично отвести нас в такое место, куда людей с улицы не пускают.

Честно говоря, меня и самого заинтересовало, как в эти строгие по части религии и нравственности времена «оттопыриваются» московские плейбои.

— Веди, — решил я, — если нам понравится, то получишь ефимку.

От такого щедрого посула у полового загорелись глаза, и он тотчас поменял предполагаемый маршрут.

— Коли так, бояре, то я сведу вас в такое место, куда самого царя не пускают! Уж так вам там понравится, что и описать нельзя. Место самое тайное, только для бояр и первых гостей! Самый лучший в Москве вертеп.

От предстоящего нашего удовольствия он даже, словно какой-то подлый франк, поцеловал себе кончики пальцев. Федор по поводу царя, которого не пускают в приличные заведения, дернулся щекой, но промолчал. Не знаю, что он вчера вычитал о кабаках, но слово «вертеп», не только как пещера, в которой родился Христос, но и в его более позднем, нарицательном значении он знал.

— А блудницы там есть? — спросил он полового.

— Кто? — не понял тот мудреного слова.

— Гулящие девки, — перевел я вопрос царя на нормальный разговорный язык.

— Сколько душе угодно, самые смазливые во всей Москве. Не девки, а чистый мед!

Федора сообщение удовлетворило, он довольно кивнул головой и встал, готовый на любые подвиги.

— Вот и выпал мне выходной, — без особой радости подумал я. Спать мне хотелось значительно больше, чем лицезреть медовых московских блудниц. Ничего интересного и приятного для себя от посещения тайного борделя я не ждал.

Мы вышли из кабака. Наш экскурсовод по тайным достопримечательностям столицы бодро вышагивал впереди, временами оборачиваясь с завлекающей улыбкой, я кивал ему, что, мол, мы идем верным курсом и не собираемся сделать от него ноги. Царь был сосредоточен и шел к цели со спокойным достоинством Мне надоело такое торжественное шествие в сторону порока, и я спросил:

— Федор, ты вчера какую книгу читал?

Он вопросу не удивился, ответил:

— «Золотой осел» латинского поэта Апулея и италийские сонеты Петрарки. Тебе знакомы эти книги?

— «Метаморфозы» читал в детстве, а Петрарку не потянул, помню только, что он был влюблен в девушку по имени Лаура и посвятил ей много сонетов. А почему они тебя заинтересовали?

— Из-за тебя. Ты вчера говорил притчами, я их не понял, потому решил сам разобраться, что интересного в любви к женщинам.

— Ну и как, разобрался?

— Не до конца, для того и захотел пойти в кабак.

Насчет «притч», которыми я вроде бы говорил, он здорово перегнул, как и с местом, в котором можно познать любовь. Но «научный подход» к вопросу заставлял отнестись к парню с уважением. Тем более, что время в его жизни было не самое подходящее для такого вида учебы.

— Уже скоро, — таинственно сообщил наш чичероне, — только помните, место самое лучшее и тайное, о нем никто не должен знать!

— Хватит набивать цену, — приструнил я, — сами все увидим. Лучше скажи, скоро дойдем, а то ты нас до ночи будешь водить!

— Скоро, считайте уже дошли.

Половой свернул в узкий переулок, который огораживали сплошные глухие заборы. У меня мелькнула мысль, не завлекает ли он нас в засаду, но в этот момент он остановился, открыл узкую, чтобы мог пройти только один человек, калитку и, поманив за собой, вошел во двор. Я на всякий случай взялся за рукоять кинжала и осторожно просунул голову внутрь, готовясь к любой неожиданности.

Однако оказалось, что калитка выходила на широкий пустой двор, с большой избой на высокой подклети в глубине и какими-то сараями на другом ее конце.

— Скорее, — поторопил меня проводник, — зови своего товарища Не бойтесь, здесь все честно, без обмана.

Федор в отличие от меня был спокоен и не склонен чего-то бояться. Он, не раздумывая, пошел к таинственному «вертепу». Мы дошли до высокого крыльца, выходившего на выступающие вперед сени, что говорило о достатке владельцев. С сенями, как и с печными трубами, на Руси пока была напряженка. Предки по каким-то неведомым мне причинам упорно не желали расслаблять себя комфортом. Пока ничего необычного не происходило.

— Погодите здесь, — попросил половой, — я испрошу для вас разрешения войти. Если начнут пытать, скажете, что давно меня знаете.

— Не страшно? — спросил я царя, когда мы остались одни.

— Нет, — прямодушно ответил он. — Чего мне теперь бояться!

— Слушай, государь, не впадай ты раньше времени в отчаянье. Все как-нибудь образуется.

— Не нужно поминать о плохом, — тихо сказал царь, — не порть мне сегодняшнего удовольствия.

— Извини, но я, правда, надеюсь…

— Не знаю, как все сложится, но я бы хотел успеть испытать в этой жизни все, — тихо, не слушая меня, продолжил он.

— Да, конечно. Я тебя понимаю, — только и нашел, что сказать я.

— Входите. Дозволили, — позвал нас с крыльца чичероне.

Мы поднялись по ступеням и вошли в «вертеп». Я с удивлением осмотрелся. Такой «русской избой» вполне мог гордиться даже придорожный мотель где-нибудь в Калужской области. В большой комнате рядами стояли широкие дубовые столы, за которыми пировали люди обоего пола. Народа было не много, человек десять. Что объяснялось, скорее всего, неурочным временем. Однотипно одетые официанты ловко бегали с посудой между столами. В зале громко разговаривали какие-то люди, судя по виду, посетители. В общий гул голосов вкрапливалась довольно ладная музыка неизвестных мне щипковых инструментов. Я огляделся и увидел, в дальней стороне комнаты на скамье сидят и перебирают струны три гусляра. Аппетитно пахло жареным мясом и даже какими-то специями. Это уже само по себе было достаточно необычно. Навстречу нам вышел богато одетый человек с подстриженной и старательно расчесанной бородой, по виду напоминавший богатого «гостя», а не слугу. Он вежливо, но без подобострастия поклонился и пригласил занять место за столом. Мы сели так, чтобы не оказаться слишком близко от обедающих соседей.