Читать книгу - "Вознесение в Шамбалу. Своими глазами - Всеволод Владимирович Овчинников"

Расходы на строительство храмов истощали паганскую казну. А над страной нависла угроза монгольского нашествия. В походе на Паганское царство участвовал Марко Поло, состоявший тогда на службе у Хубилая. Когда Хубилаю рассказали, что паганский царь увлекается строительством храмов, вместо того чтобы создавать мощную армию, хан повелел послать в авангарде отряд из музыкантов и шутов. Именно с этим отрядом побывал в Бирме Марко Поло. С его слов мы знаем о битве монголов с войском последнего паганского царя, который тщетно возлагал свои надежды на две тысячи белых боевых слонов.

Многие зарубежные исследователи считают, что паганский стиль в архитектуре представляет собой не что иное, как заимствование более ранних индийских памятников. С этим нельзя согласиться. Бирманцы действительно заимствовали буддизм. Но они развили буддийское искусство на своей национальной основе. Декоративные элементы паганского стиля характерны именно для искусства Бирмы. Именно в бирманских храмах можно видеть прямостоящего Будду. Здесь нет присущего индийским храмам стремления отделить богов от людей. К каждой статуе можно подойти и прикоснуться.

Среди построек Пагана есть действующие храмы, которые посещаются паломниками. Это Ананда, Татбинью, Гудопали и другие. Все они резко выделяются на общем фоне своей ярко-белой окраской. На рассвете они кажутся какими-то нерукотворными, почти сказочными. Но когда смотришь на эти храмы вблизи, невольно думаешь: кто больше повредил городу-памятнику — грабители или доброжелатели? Псевдоархеологи, вроде немца Томанна, на рубеже нашего века выпиливали куски паганских фресок и увозили их в Европу. Следы, оставленные похитителями, бирманцы умышленно сохраняют.

Но не только грабители лишают древние памятники их первоначального облика. С XVII века вошел в традицию обычай ежегодно белить храмы. Больно смотреть, с каким неистовством паломники мажут стены паганских пагод, лепят все новые листки сусального золота к буддийским статуям, искажая их очертания. А ведь до того как вошла в обычай ритуальная побелка, своды паганских храмов были украшены резьбой по штукатурке и художественной росписью. В кирпичном монастыре рядом с храмом Ананда можно убедиться в этом. Темой росписи обычно служили жития Будды. Но художники, как это нередко было в эпоху религиозной живописи, изображали все, что видели вокруг. Тут и гончары, и ткачи, и вышивальщицы. Есть даже бородатые португальские купцы, сходящие со своей каравеллы в каком-то бирманском порту.

По преданию, в Пагане было 4 440 000 строений. Цифра эта, конечно, мифическая. Она означает бесчисленное множество. Помимо хорошо сохранившейся кирпичной кладки, археологам удалось найти несколько тиковых досок с резьбой X века. Кроме прочности тика, здесь сыграл свою роль и климат Пагана — сухой, почти континентальный. Горная цепь защищает излучину Иравади от летних муссонных ливней. В другой части Бирмы памятники X–XIII веков давно были бы поглощены джунглями или разрушены муссонными ливнями.

Фрески, украшавшие храмы мертвого города, доныне живут в местных художественных промыслах, так называемом паганском лаке. В отличие от китайского лака основа изделий здесь не вытачивается из дерева, а изготовляется из плетеной бамбуковой щепы. После того как лаковая масса застывает, на нее наносится резьба. И наконец, ее золотят с помощью тех же тончайших пленок, которые лепят к буддийским статуям. Так что расписные изделия бирманских умельцев покрыты настоящим золотом.

Уже совсем рассвело, и я могу окинуть взором не только древние постройки, но и то, что их окружает. В дальней, незастроенной части речной излучины разрослась роща. Неожиданно для себя убеждаюсь, что мертвый город вовсе не безлюден. Между храмами петляют тропинки. Вокруг за оградами из кактусов видны крестьянские поля. Рис здесь не растет — слишком сухо. Выращивают кукурузу, а также масличные — кунжут, сою. Крестьяне, живущие на месте исчезнувших городских улиц, жмут на продажу растительное масло, чтобы на вырученные деньги купить рис.

Тишину мертвого города временами нарушают кукареканье петухов, скрип деревянных повозок. К полудню все это стихает. И наступившая тишина вновь возвращает в давно минувшие века. Но история время от времени протягивает к этим местам нити современных событий. В 1941 году, когда японцы захватили Бирму, они запретили хранить какие-либо книги на английском языке. Библиотека Рангунского университета была тогда тайком перевезена в Паган и замурована в одной из пагод. Только благодаря этому ее удалось сохранить.

Священная гора Полпа, которая возвышается над прилегающей равниной, другим своим склоном отражается в водохранилище Чемуотау. Это первый крупный ирригационный комплекс, созданный в Бирме после обретения независимости. Строить его помогали советские специалисты. Водохранилище орошает поля жителей почти ста деревень. Благодаря ему в 50 километрах от Пагана впервые стало возможным выращивать длинноволокнистый хлопок.

Если проехать от Пагана по реке Иравади примерно 30 километров, попадаешь на нефтепромыслы Чаук. Нефтяные вышки толпятся там у берега реки, чем-то напоминая силуэты паганских пагод. Еще во времена Паганского царства бирманцы добывали там нефть для лампад. Нефтью же обмазывали сваи домов, чтобы древесину не повреждали термиты.

Прошло уже семь веков с тех пор, как Паган перестал быть столицей Бирмы. Но он доныне остается самым чтимым местом в народном искусстве. Более поздние бирманские столицы тоже стояли на Иравади. И челны, поднимавшиеся вверх по реке, неизбежно проплывали мимо этого легендарного города с загадочной судьбой.

На Бенгальском заливе

Если есть рай на земле — он здесь, здесь, здесь! Я повторяю эти сказанные когда-то слова, сидя в десяти шагах от кромки прибоя. Шеренга легких бунгало выстроилась вдоль пляжа. Домики отделены от моря лишь узловатыми стволами магнолий и грациозно изогнутыми кокосовыми пальмами. На бирманском курорте Сандовей не возводят массивных зданий. Гораздо приятнее жить в таких легких хижинах, похожих на корзины. Их стены состоят из переплетающихся бамбуковых щеп, выкрашенных охрой. От этого домики выглядят шоколадными. Особенно приятно ходить босиком по полам из темно-коричневого тика.

Я сижу на террасе с навесом из пальмовых листьев. На столике передо мной — вскрытый кокосовый орех с соломинкой. Со стороны Бенгальского залива тянет свежий ветерок. Термометр показывает 31 градус. Но благодаря морскому дуновению зноя совершенно не ощущаешь. После напряженных дней, после дальних поездок по ухабистым дорогам особенно приятно никуда не спешить и радоваться тому, что все-таки есть на свете места, где в декабре не страдаешь от жары. На пути из Рангуна в Сандовей мы пролетали над дельтой Иравади. Там шла жатва. Виднелись ряды снопов, у селений желтело обмолоченное зерно. А часть полей уже зеленела всходами риса второго урожая. Тут и там петляли протоки, обрамленные густой зеленью. Во время муссонов дельта превращается в сплошное озеро.

К побережью Бенгальского залива вплотную подходят тропические