Читать книгу - "Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем - Евгений Викторович Старшов"

был зашорен, как многие его современники, в религиозно-националистическом смысле, тем более что ему элементарно требовались деньги на Крестовый поход, и взять евреев под свое покровительство ему было просто выгодно – во всех смыслах этого слова.

Разобравшись с этим делом, 5 сентября Ричард устроил аттракцион неслыханной щедрости, раздавая своим приближенным титулы и поместья. Далеко не все получили по заслугам (ну, как говорится, для чего власть, если ей нельзя злоупотреблять?), что-то шло вразрез с волей Элеоноры – например, ей совершенно не понравилась милость, еще до коронации оказанная Ричардом своему единокровному брату – бастарду Генриха II Джеффри, которого он своей властью назначил архиепископом Йорка (кафедра тогда пустовала порядка 10 лет). В королеве еще жила оскорбленная женщина, не желавшая, чтоб ублюдок[80] ее мужа занимал вторую по значимости кафедру в церковной иерархии Англии. Впрочем, с переменой политической ситуации она сама будет ходатайствовать перед папой о подтверждении этого назначения. Ведь с уходом старших братьев Ричарда амбиции пробудились и в этом незаконном отпрыске Генриха II, получившем от отца пост канцлера. Разве не был их пращур, Вильгельм, до того, как стать Завоевателем, Вильгельмом Ублюдком? Именно так его и называли. Хронист отметил насчет этого Джеффри: «Он надеялся, что в случае, если с его братом, будущим королем, случится на жизненном пути нечто непредвиденное, он сможет получить либо все королевство, либо большую его часть». Говорят, в подпитии он водружал себе на голову золотую чашу, приучая ее носить корону, а порой топтал портрет Ричарда со словами: «Вот так следует относиться к худшему из королей». Вероятно, назначение буйного братца архиепископом Йоркским было вовсе не милостью Ричарда, а дальновидным поступком, отсекающим его от трона – как лицо духовное. Позже Джеффри продолжал возникать и критиковать Ричарда, и тот лишил его земель и, как и Иоанну, на три года запретил ступать на землю Англии; тот послушно сидел в Нормандии, ожидая подтверждения своих полномочий из Рима, потом прибыл в Англию, попал в заключение… В общем, весело все было, дальше некуда. Но все это в итоге были досадные мелочи по сравнению с тем, чем увенчались для Элеоноры долгие годы ее заключения. Любимый сын – на троне! Несмотря ни на что. Ни на интриги и сопротивление Генриха, лязг мечей и свист стрел… И если правдива история о том, что она перенесла на Ричарда всю свою любовь и нежность, которую юная герцогиня некогда отдала его тезке, бедному аквитанскому рыцарю, изрубленному в ее объятиях, – что лучше могло венчать эту любовную драму Аквитанской Львицы?..

Но история и судьба все равно оказались жестоки к ней, и продолжение настоящей драмы – еще впереди. Посеянные ею зерна ненависти и распри в собственном доме еще принесут горькие плоды. Ричард умрет на ее руках, смертельно раненный во Франции, не оставив наследника, и всем завладеет ничтожный и коварный Иоанн… Элеоноре придется обороняться в замке от собственного внука, которого пленит и убьет ее последний сын… Воистину, иногда лучше бывает вовремя умереть…

Но пока счастливая мать ни о чем подобном даже не подозревает и радуется, глядя на своего Ричарда; тут же вспомнили об очередном туманном пророчестве Мерлина – что орел (орлица) восторжествует в третьем своем выводке. После умершего в детстве Вильгельма и Генриха III – Молодого короля – Ричард и был третьим…

Правда, скоро выяснилось, что новый король не планирует долго задерживаться в Англии, но, стремясь в Крестовый поход, начал выжимать всех, словно губку. Он распродавал желающим все – титулы, должности, земли, замки – лишь бы получить звонкую монету. Хрестоматийными стали его слова, приводимые не одним хронистом: «Если б нашелся покупатель на Лондон, я продал бы и его». Короля часто критикуют за все это, однако справедливости ради надо сказать, что хотя в целом эта политика была не очень хорошей, все же ему хватало здравого смысла в разборе того, кому именно продавать ключевые посты и должности; вполне можно видеть в этом мудрое руководство Элеоноры, хотя наверняка тут сказать нельзя. Кроме того, справедливо и утверждение о том, что Ричард видел источники дохода там, где их не видел его отец. Так или иначе, строились суда, нанимались воины (сам архиепископ Кентерберийский направился в Уэльс для найма тамошних «партизан»-головорезов), собирались огромные запасы оружия и продовольствия – копченые свиные туши, сухари, мука, вино, зерно, пряности, воск, бобы, сыр и даже варенье и сиропы.

Король оставил Англию на присмотр матери, а также двух могущественных церковников, назначенных юстициариями – епископов Гуго Дарэмского и Уильяма Лонгчампа (Лоншана), епископа Илийского, назначенного также канцлером (папского легата и такого ловкача, что про него говорили, что у него обе руки – правые[81]; при этом, как гласит тогдашняя явно к нему враждебная пропаганда, он обладал обезьяньей внешностью, обвинялся в мужеложстве, а многочисленную женскую родню – племянниц и сестер – пристроил за самых знатных и могущественных английских лордов). Епископ Гуго Ковентрийский красноречиво писал про Лоншана: «Он и его люди обобрали все королевство, не оставив мужчине ремня, женщине – нитки бус, а знатному человеку перстня. Ничего ценного не осталось даже у евреев. Он настолько опустошил королевскую казну, что во всех сундуках не осталось ничего, кроме ключей». Оба святых отца, Дарэмский и Илийский, потом не замедлили схватиться за лакомые куски соперника. Помощниками юстициариев были назначены Уильям Маршал и 4 старших судей Королевского суда. Отношения с королем Шотландии Вильгельмом Львом были улажены 5 декабря 1189 г. – за выплату Ричарду 10 000 марок стране и ее Церкви возвращалась полная свобода, лишь шотландский король оставался в вассальных отношениях с королем английским – но именно так было и раньше. Как покажет будущее, это оказалось весьма дальновидной мерой – настолько, насколько и сам Ричард не мог предполагать. С Филиппом II, который тоже должен был отправиться в Палестину, был заключен договор о ненападении; впрочем, обе стороны явно друг другу не доверяли, да еще Филипп вдобавок завел старую песнь о женитьбе Ричарда на Алисе. Посовещавшись с прибывшей на континент 2 февраля 1190 г. матерью, Ричард бросил Иоанну еще солидный кусок земель и замков. 24 июня он распростился с Элеонорой в Шиноне; но у нее еще было важное дело на юге…

Ричард Львиное Сердце на пути в Иерусалим. Художник Дж.-У. Гласс

Хронист Ричард Девизский, описавший события 1189–1192 гг., пишет о делах и заботах королевы-матери, вступившей в управление королевством и затем, когда Ричард отправился в III