Читать книгу - "Курляндский бес - Дарья Плещеева"

– Так, господин Аррибо… и ваше высочество…

– И сестра Дениза успокаивала сестру Анриэтту?

– Да, успокаивала… Мой брат приходил, чтобы увидеть того господина! А он не должен был его видеть! – выпалила Дюллегрит.

– Где разговаривали бегинки? В доме или во дворе?

– Во дворе. Ваше высочество, со двора можно сразу выйти на берег речки! Они стояли во дворе, а это была ночь, пропели вторые петухи…

– А когда пришел тот господин? Пропели первые петухи? – уточнил Аррибо.

– Да, господин Аррибо, я как раз почти заснула, когда услышала первых петухов. Он был уже в доме.

– И твой брат не должен был его увидеть?

– Нет, не должен…

– Ваше высочество, прикажите, чтобы привели сестру Анриэтту! Умоляю – пусть ее приведут и пусть она скажет, кто тот господин, который навещает ее ночью, тайно! Только он может точно сказать, когда пришел и когда ушел. Если я ошибаюсь – только он может установить истину! Только ему можно верить, если он скажет, что Никласс Пермеке приходил, покричал у дверей и ушел прочь. Ваше высочество, я уверен, что бегинки убили танцовщика, но я прошу справедливости!

Герцогине ни разу не приходилось распутывать дело об убийстве. Она сделала жест, означавший: господин повар, помолчите, мне нужно подумать.

Палфейн, стоящий у открытой двери, на колени не рухнувший, а отступивший подальше от вопящего повара и перепуганных танцовщиков, сделал еще два шага и оказался на лестнице.

Там стояла прислуга, с огромным любопытством прислушиваясь к голосам и шепотом строя свои предположения. Палфейн осторожно протиснулся мимо лакеев и горничных, спустился, вышел из замка в форбург и поспешил к южным воротам. Оттуда было совсем близко до жилища бегинок.

Он обнаружил Денизу и Анриэтту во дворике, где они неторопливо завтракали.

– Сударыни мои, сейчас не до лакомств. Еще пять минут – и за вами придут! – выпалил моряк.

– Кто придет, для чего придет? – спросила Дениза.

Палфейн оглядел дворик.

– Там есть спуск к речке? – спросил он.

– Три каменные ступеньки. Наверно, чтобы белье полоскать, – ответила Дениза. – Тут вода еще относительно чистая, вот ниже по течению – уже бросают всякую грязь.

Палфейн быстро дошел до ступенек и вернулся. При этом он внимательно разглядывал узкую тропинку и траву вокруг нее.

– Что вы ищете, господин Палфейн? – поинтересовалась Анриэтта.

– Кровь на траве, сударыня. Если тут тащили к воде тело, то могли остаться следы…

– Боже мой! – разом воскликнули бегинки.

– Когда к вам приходил ночью Никласс Пермеке?

– Он не приходил. Зачем бы ему приходить ночью? – строго спросила Дениза.

– Вот врать-то не надо. У него такая причина, что врагу не пожелаешь! Он хотел знать, за что красоточка дала ему отставку. Так был он этой ночью?

– Нет! Клянусь, нет! – воскликнула Анриэтта.

– А кто был? Кто тут провел ночь и может подтвердить, что Пермеке не появлялся?

Бегинки переглянулись.

– Никого не было, – ответила Дениза.

– Ну, значит, плохо ваше дело, милые врушки. Сейчас сюда придет городская стража. Герцогиня, дай ей Бог здоровья и деток побольше, уже наверняка сказала… – тут Палфейн очень похоже изобразил ледяной голос Луизы-Шарлотты: – «Когда вернется мой супруг, герцог, он будет разбираться в этом деле. А я приказываю начальнику караула арестовать бегинок и до приезда моего супруга, герцога, запереть…»

– За что арестовать? За что запереть? – возмутилась Анриэтта.

– За убийство Никласса Пермеке, сударыня. Его тело утром нашли на плотине. Кто-то ткнул его ножом в сердце и отправил в плавание. Значит, убили его ночью – и в трех шагах от речки… Что вы на меня так уставились? Бегите!

– Я вам не верю! – воскликнула Анриэтта.

– Ну, если так – сидите и ждите стражников. А я бы на вашем месте поверил старине Палфейну и пошел вместе с ним в лагерь московитов.

– Куда?! – судя по лицу Денизы, она своим ушам не поверила.

– Московиты – мои друзья, они вас спрячут. А тогда уже вы придумаете, как оправдаться перед герцогом. И я не буду сидеть сложа руки – попробую вызнать подробности этого убийства… Собирайтесь, живо! Вы еще успеете убежать!

– Не успеем, – сказала Анриэтта.

– Почему? Я вас проведу тропинкой, мы же не по Митавской дороге пойдем! Сперва надо вас спрятать, потом что-нибудь придумаем…

– Говорят же вам – не успеем! Я не могу бежать!

– Почему?

– Вы бы побегали с пулей в колене!

Со стороны форштадта послышались крики.

– Анриэтта, голубка, не кричи, – одернула подругу Дениза. – Мы поведем тебя под руки…

– Нет! Тогда нас всех поймают. Дениза, уходи. Если ты сумеешь спрятаться – то узнаешь правду и поможешь мне.

– Мы уже не успеем перейти через мост, – сказал Палфейн. – Стража приближается к мосту и увидит нас.

– Я тебя не брошу… – тихо сказала Дениза.

– Ты дура! Уходи! Если нас посадят в подвал под башней – что будет с нашими вещами?

– Нашли время думать о вещах! – возмутился Палфейн.

– Ты права! – Дениза кинулась к крыльцу и вбежала в дом.

– Вы обе – сумасшедшие! – уверенно сказал Палфейн. – Я, как тот Пилат в Святом Писании, умываю руки. Что мог – сделал.

– Уходите, – велела ему Анриэтта. – Скорее. Иначе и вы в это дело запутаетесь.

– А вы, сестрица?

– Что – я? Уходите и забирайте сестру Денизу. Она потом что-нибудь придумает… Да идите же!

Дениза, в черном плаще с капюшоном поверх обычного наряда бегинки, выскочила во двор и сунула Анриэтте кошелек.

– Вот, чтобы тебе хоть дали хороший тюфяк…

– Я ничего не расскажу. Ты найди его, объясни ему… скажи, что я молчу!

– Да, да!

Дениза поцеловала Анриэтту в щеку.

– Вот нашли время нежничать! – прикрикнул Палфейн.

Дениза подхватила подол и, обогнув угол дома, побежала изо всех сил.

– Ничего себе… – пробормотал Палфейн. И рысцой последовал за бегинкой.

Анриэтта стала негромко читать «Отче наш» в ожидании стражников. И усмехнулась, прислушиваясь: Дениза убежала вовремя, еще минуты полторы – и стража, окружив дом, не дала бы ей уйти.

Шанс уцелеть был. И ровно такой же шанс – отправиться на тот свет. Дениза и Анриэтта, зная опасности своего ремесла, всегда имели при себе коротенькие и очень острые лезвия, зашитые в одежду. Кровопускание – не самый болезненный вид смерти, и внешность не пострадает, не стыдно будет перед теми, кто придет укладывать в гроб.