Читать книгу - "Дорога китов - Роберт Лоу"

― Он считал, что амулет Христа, копье, находится в кузнице, и был прав, ― ответил Иллуги мягко. ― Кстати, ты заметил, Орм?

Я смутился и сбился с мысли, как корабль, у которого ветер ушел из парусов.

― Что заметил?

― Древко копья, которое Хильд не отдает. Дерево почернело, заклепки проржавели.

― Оно старое ― если верить Мартину, ― язвительно ответил я, но встретил спокойный взгляд.

― Старее, чем все, что мы видели, ― ответил Иллуги. ― Но в кузнице, на полке, под рунами...

Тут я вспомнил, и холодок пробежал по спине. Он прав. Я вспомнил блестящее отполированное дерево, маленький утолщенный конец и новенькие на вид заклепки. Я покачал головой, словно пытаясь отогнать эту картинку.

― Путешествие по морю. Соль...

― Может быть ― но чтобы так быстро? ― задумчиво сказал Иллуги. ― А почему не потускнело, столько лет пролежав на полке?

― Не знаю, ― признался я. ― Почему?

Он покачал головой, погладил себя по бороде.

― Я тоже не знаю. Может быть, руны? Это могущественное колдовство. Может быть, оно не стареет потому, что кровь ихнего Христа, который висел на деревянном кресте и был проколот копьем, если этому верить, ушла вместе с железным наконечником, который они перековали в меч. Может, и то и другое.

― Но оно стареет, Орм, оно меняется ― и не только. Как талисман... оно... помогает Хильд найти дорогу туда, где лежит меч.

Я понимал, что просвещенные в ответ на такие слова скривят губу. Языческая чушь, скажут они. Священники Белого Христа гордо говорят, что изгнали тьму из наших умов. И теперь мы имеем дьявола и его прислужников. У нас больше нет Одина, который висел на священном дереве с раной от копья. Вместо него у нас Христос, который висел на кресте с раной от копья.

На берегах Бьорнсхавена я представлял себе троллей и драконов, с которыми мои маленькие воины бились деревянными мечами. Мы знали, что они рядом, невидимые, подстерегающие неосторожного, и надеялись, что сейчас они не заняты делами людей.

А руны волшебные, это все знают. Я слыхал о шлемах с рунами, которые ставили врагов на колени, и о кольчуге, которую нельзя пронзить, ― хотя никогда не видел таких воочию. Но я был молод, а умные люди говорили, что это правда.

Да, вот он, мир Другого, мир богов и покрытых инеем великанов, черных цвергов, троллей и волшебных рун, прижатый к груди молодой девушки под весенним солнцем в незнакомом, необычном городе. Возможно, она найдет путь к кладу из серебра...

Мы держали путь к северо-востоку, скользнули в реку Неву, а потом в устье Волхова, отдуваясь, поднимали весла. Нас явно было мало, чтобы вести нового «Сохатого», разве что поможет течение и не будет встречного ветра.

Проклиная ветер в спину, будучи не в состоянии поднять парус ― нас понесло бы так, что мы бы потеряли управление среди неизвестных отмелей и течений, ― мы с трудом привели нового «Сохатого» к гавани Альдейгьюборга.

Мы так устали, что не сразу увидели обращенные на нас взгляды. В гавани толпились ладьи и кнорры, большие красивые драккары сверкали, как золотое кольцо в канаве, но люди все замерли, разглядывая нас.

Я испил приветственной воды из ковша и поднял голову ― меня сразу поразило, насколько все вокруг удивительное и невиданное. Бирка была портом иноземцев, подумал я, но этот город, эта Ладога, как называли ее славяне, ― совершенно другой мир.

Людей было множество, в яркой и пестрой толпе взгляд терялся. Словене, водь, эсты, балты, кривичи, крупные свевы с громкими голосами и в одежде мягких тонов, еще более крупные дреговичи и поляне из Киева, одетые в яркие рубахи и просторные штаны, как у Скапти, с длинными изогнутыми мечами без поперечин на резных деревянных рукоятях.

Головы бритые, одни с толстыми косами за одним или обоими ушами, или с одной косой, болтавшейся вдоль спины, или и то и другое вместе. Лица плоские, чисто выбритые, некоторые с усами, доходившими до подбородка, пышные бороды, заплетенные в косички, растрепанные волосы, тщательно ухоженные локоны, пряди, переплетенные бусами и серебряными кольцами.

Разнообразные товары: мед в горшках, тюленьи и оленьи бока, мех бобра и лисицы и большие бочки прекрасных точильных камней, меховые подушки и соль в мешках. Там были даже сани, большие, как повозка, ждущие на молу, чтобы их куда-нибудь отвезли.

И все оставили свои занятия, чтобы посмотреть на великолепный корабль ярла, с командой в треть положенного, командой суровых мужчин, на которых так много пышных нарядов и оружия, что трудно поверить, будто все это честно куплено.

Эйнар задумчиво погладил свою щетину и заявил:

― Сегодня ночью спим на борту.

Это было разумно, хотя все заворчали. Они видели смерть, гребли до того, что мозоли лопались сами, и хотели сухой земли, горячей пищи, эля и женщин. Но Эйнару достаточно было указать на морские сундуки и на то, что они потеряют, если на корабль в темноте совершат набег, чтобы варяги распаковали разукрашенный навес и натянули на шестах.

В ту ночь Эйнар позволил половине уйти и напиться, строго наказав, как говорит пословица, «пить через нос» ― не отвечать ни на какие вопросы и не похваляться по пьянке. На другую ночь настала очередь второй половины, и так по кругу.

Мы не выходили из-под прекрасного купеческого навеса; нам понравилось спать на борту и ходить по делам по очереди. Когда мы выплатили портовые пошлины представителю городских властей и показали свое миролюбие его хорошо вооруженным телохранителям, а главное ― начали тратить деньги, город успокоился.

Мы с Хильд тоже однажды сошли на берег, я сопровождал ее, как верный слуга, вооруженный мечом, ― это не запрещалось, хотя правила и менялись. Шли дни, и я одевался все наряднее.

Я купил новые сапоги, новые штаны ― синие, украшенные серебряной нитью, и широкие, вроде тех, что носил Скапти, ― тонкую темно-синюю рубаху, зеленый плащ с богато украшенной красной эмалью фибулой, новые деревянные ножны для старого меча Бьярни, выложенные промасленной овечьей кожей.

Я плелся за Хильд, понимая, что каждый, кто видит меня, знает, что я с «Сохатого», что они подталкивают друг друга локтем и судачат:

― Погляди-ка на него, это самое хорошее судно на море, а команда ― все воины, даже вон тот юноша.

И Хильд тоже купила одежду, чтобы сменить свои лохмотья, так что на другой день, когда мы ходили по лавкам купцов, она была в новом платье и сверкающем переднике, с распущенными волосами. Я купил ей плетеную серебряную повязку на лоб, которую она приняла и надела без возражений, но и без особой радости.

Она выглядела совсем как прекрасная дочь конунга рядом с героем из саги. Мы ели мясо на деревянных вертелах, пили мед, и я наслаждался этим днем. Я вспоминал о нем вечером, когда опустилась темнота. Казалось, что и Хильд наслаждается, забыв обо всем, но всего лишь казалось ― одной рукой она постоянно сжимала древко.