Читать книгу - "Вассал и господин - Борис Вячеславович Конофальский"

Кавалер еще раз огляделся вокруг, и ему стало жаль этого беднягу — кто загнал его сюда в эту пустошь, как он здесь погибал? Видно, страшно ему тут было, на помощь он даже и надеяться не мог. Тут даже и кричи — никто не услышит, и не потому что нет никого, а потому что холм да кусты крику и улететь не дадут. Будешь гудеть как в бочке.

— Ладно, — сказал он двум солдатам, что были с ними, — закапывайте.

Те быстро и по-солдатски умело стали копать землю в двух шагах от останков. Брат Ипполит сложил руки и стал читать молитву. И тут один из солдат наклонился и поднял что-то с земли. Поглядел, что это, и передал вещь монаху. Вещица была мелкая. Тот перестал молиться и взял ее, сказал:

— Серебро.

И, подойдя, протянул вещь Волкову. Тот взял ее. Это был крестик, небольшой, но хорошей работы. Бертье с первого взгляда определил:

— То крест не мужицкий, двадцать крейцеров стоит, может купчишка какой был. Ехал куда-нибудь.

Волков покосился на него, он подумал:

«Какого дьявола купцу в такой глуши делать, здесь и дороги-то нет, откуда и куда он мог тут ехать?»

Но вслух ничего не сказал, вернул крестик монаху и махнул рукой солдатам — хороните.

Мертвяка похоронили. Сели на лошадей, поехали в Эшбахт. Бертье ехал рядом с кавалером и всю дорогу докучал ему своими рассказами про охоту. Рассказывать он был мастер. Если он и вправду такой охотник был, то местным волкам кавалер не позавидовал бы. А монах тем временем делал многозначительное лицо, всем видом показывал, что ему есть, что сказать, но при ротмистре ему это говорить неудобно.

Так доехали до дома. И уже там, когда Волков слез с лошади и уже сидел за столом, монах пришел и спросил, не занят ли он.

Волков был не занят, если не считать больной ноги, которую он пытался разминать. Он указал брату Ипполиту на лавку. Монах сел.

Кавалер думал, что монах будет говорить о покойнике, крестике и волках, но тот достал из-за пазухи хорошо исписанную бумагу.

— То от духовника моего, — сказал юный монах.

Кто его духовник, Волков помнил. Это был аббат Деррингхофского монастыря — отец Матвей. А брат Ипполит развернул письмо и сказал:

— Вчера, когда в городе были, я на почту успел сходить, вот и письмо получил. Аббат вас вспоминает в каждом письме, всегда про вас спрашивает, а тут так и вовсе вам написал, — он сразу начал читать. — «А господину коннетаблю передай, что госпожа Анна фон Деррингхоф, месяц как разрешилась от бремени удачно и принесла дочь. Девочка здорова и хороша. Крещена именем Ангелика. Госпожа Анна шлет коннетаблю свой поклон и говорит, что помнит про него и молиться за него».

Ничего он не понял, нахмурился и спросил с пренебрежением:

— Что? О чем это все?

Он, конечно, помнил аббата, помнил и госпожу Анна, но это были люди из прошлого, словно из другой, далекой его жизни, ему и не до них сейчас было, его волки интересовали, а тут девочка какая-то…

Монах растерялся, он потряс немного лисом бумаги и сказал:

— Аббат написал, что… госпожа Анна разрешилась…

Кавалер только рукой на него махнул, пустое:

— Ты лучше скажи, как ликантропуса найти. Как убить его? Если он не выдумка Максимилиана.

— Ликантропуса? — растеряно переспросил брат Ипполит. — Ну, как и всех остальных чудищ, серебром первородным. Осталась у вас хоть одна стрела с серебром?

— Это болт, а не стрела, балда, — сказал Волков, усмехаясь глупости монаха. — Надо будет у Ёгана спросить, по-моему, ни одного не осталось. Нужно будет сделать.

— А еще вы ж помните, в книге сказано, что его можно убить, когда он в облике человеческом. Тогда его просто убить, как человек. Простым железом.

— Да уж это я смогу, только надобно знать, кто он.

— Если тут такой есть, — сказал монах, чуть подумав, — то узнаем, найдем. Людей тут очень мало, ликантропусу тут и затеряться негде будет.

— Хотелось бы, чтобы не было тут никого, кроме обычных волков, их бы и Бертье перебил бы.

Юный монах помолчал, еще раз заглянул в бумагу и спросил:

— А что же, для вас привет от госпожи Анны и аббата не важен совсем?

— Важен, важен, — почти небрежно сказал кавалер, — напиши им, что и я за них молюсь. И рад, что госпожа Анна удачно разрешилась.

Монах странно посмотрел на него и думал еще что-то сказать, но пришел Ёган и бесцеремонно перебил его:

— Господин, пойдемте, поглядите, как быка в хлеву поставить, чтобы ему там просторно было и чтобы место для коров осталось. Вот, думаю, завтра двух мужиков на покос оправить, бык-то здоров, ему много сена зимой потребно будет.

Волков, хоть и нехотя, но встал и пошел с ним смотреть, какой быку загон в хлеву выстроить.

А монах остался сидеть за столом все еще удивленный.

* * *

Засыпал он всегда быстро, до двадцати досчитать не смог бы, как сон овладевал им. А тут лег, вроде, и нога не болела, а мысли в голову все лезли и лезли. У палатки костер, там два солдата не спят. И он не спит. Ворочается с бока на бок. Нет, о потраченных деньгах он уже не думал, он знал, что выжмет из этой земли все, что потратил, а вот волки ему докучали, даже в мыслях покоя не давали. Если мальчишка Брюнхвальд ничего не путает и если здесь и вправду бродит ликантропус, то людишки отсюда могут и разбежаться. Хотя нет, крепостным никуда не уйти, они считай на привязи. А солдаты… так они люди не робкого десятка, это еще неизвестно, кто кого напугает — волк их или они волка. Но все равно нужно будет заняться им. Нужно пару болтов из серебра заказать. Дьявол, он забыл у Ёгана спросить, может, в сундуках где или в мешках с доспехами и оружием валяется, еще тот болт из Рютте. Он как раз тут вспомнил про Рютте и зачем-то про письмо аббата. И тут же про госпожу Анну фон Деррингхоф подумал. Вспомнил, подумал, и тут сон, что подкрадывался к нему даже через тревожные мыли, сразу отлетел. И только одна мысль осталась в голове его. Зачем же госпожа Анна привет ему предавал? Зачем эта красивая и благородная женщина говорила, что молится за него? Отчего не забыла его? И зачем написали ему, что дочь у нее родилась. Зачем? И тут мысль