Читать книгу - "Победа Великой армии - Валери Жискар д'Эстен"

— Она появилась всего три дня тому назад, но я тебе все расскажу подробно. Жаклин, моя жена, которую ты не видел после нашей свадьбы, будет рада, если ты придешь к нам на ужин. Но у меня есть еще идея. Хочешь, я постараюсь устроить тебе встречу с Гёте? Может быть, вам удастся поговорить уже завтра.

— С удовольствием! Конечно, я согласен! — ответил Франсуа Бейль. — Правда, не думаю, чтобы Гете было очень интересно со мной встречаться.

— Я его заинтригую: скажу, что ты — тот самый герой, который взял в плен Кутузова! Так что буду ждать тебя дома около семи. Можешь идти пешком. Это одно из немногих преимуществ Веймара! До встречи!

* * *

Дом французского посланника был небольшим, но изысканным. Когда Жаклин де Сен-Жюльен принимала в нем Франсуа Бейля, тот понял, что уже забыл, как держатся женщины из французского общества.

Черноглазая, с тонкими чертами лица, Жаклин, безусловно, по праву слыла хорошенькой, но была маленькой и суетилась, манерничая. Ей явно хотелось, чтобы ее прием удался на славу и оказался достойным героя дня, что выражалось во множестве деталей. Чирикая на своем жеманном языке, она подгоняла двух молодых немецких служанок, похожих друг на друга, как сестры-близнецы. В черных платьях с кружевными манжетами, расшитых фартучках и накрахмаленных чепчиках они выглядели очень опрятно. Жаклин де Сен-Жюльен заставила их по-другому переложить столовые приборы у тарелок и принести дополнительные бокалы для еще одного сорта вина. Муж не мешал ей суетиться, хотя и не скрывал своего раздражения ее надоедливым стремлением к совершенству. Когда они сели, он заговорил о встрече с Гёте.

— Дорогой Франсуа, у меня уже есть для тебя ответ от Гёте, — сказал он. — Он примет тебя завтра, в десять утра, в своем «садовом домике»: герцог Карл-Август велел построить его в небольшом парке и подарил Гёте. Ему нравится принимать там своих гостей, чтобы подчеркнуть свою скромность. Но ты не беспокойся: там есть и камины, и печи, в нем хорошо топят!

— Спасибо тебе за заботу. Мне будет очень интересно, что он расскажет о своей беседе с Наполеоном. Это уже их вторая встреча, не правда ли?

— Да, они встречались четыре года назад, в 1808 году. Но не здесь, а в Эрфурте, по случаю проходившего там конгресса, на котором присутствовал Карл-Август Саксен-Веймарский. Судя по всему, он не увенчался особым успехом.

— А ты как об этом узнал?

— От моего предшественника. Он ездил с великим герцогом на конгресс, и ему удалось пробраться в зал, где был Наполеон. Когда Гёте туда вошел, император сидел за большим круглым столом, за которым собирался обедать. Талейран стоял справа от него, а Дарю — слева. Наполеон не предложил Гёте присесть. Сначала он спросил, сколько ему лет, потом заговорил о его произведениях. Рассказал, что всегда возит «Вертера» с собой в походной библиотеке, и продемонстрировал изумительное знание текста, отметив, что один эпизод показался ему неестественным. Никто так и не узнал, о каком именно эпизоде шла речь. Полагали, что это тот, где Шарлотта посылает пистолет Вертеру, ничего не сказав Альберту. Потом Наполеон прервал беседу и возобновил беседу с Дарю. Гёте уже собирался уйти, но Наполеон догнал его, пройдя мимо многочисленных гостей, Дожидавшихся императора в приемной. Отведя Гёте в сторону, Наполеон забросал его вопросами о личной жизни — женат ли он, есть ли у него дети, — спросил о его отношениях с герцогиней Анной-Амалией и ее сыновьями. Он ни разу не коснулся вопросов большой политики, и Гёте обиделся, потому что хочет, чтобы его тоже считали своего Рода государственным деятелем.

— А на каком языке они разговаривали? — спросил Франсуа Бейль. — Мне было бы полезно это знать: ведь завтра мы встретимся!

— Гёте отвечал на французском — он говорит на нем с детства, хорошо, но не бегло. И Наполеон повторял его фразы, поправляя их.

Тут Жаклин прервала мужа, попросив его дать гостю возможность наконец-то поесть.

— Сейчас подадут дичь, — сказала она. — Нехорошо, если она остынет!

Но у Бейля еще оставались вопросы.

— Почему же император решил навестить Гёте и поговорить с ним о своей мирной декларации?

— Он наверняка искал человека, который стал бы выразителем его идей, и Гете показался ему самым подходящим, чтобы подтвердить историческое значение его декларации. Кстати, знаешь, что в ней написано? Сейчас я тебе ее принесу.

Сен-Жюльен встал из-за стола и зашел в соседнюю комнату. Возвратившись с листом бумаги, он протянул его Бейлю. Тот в волнении пробежал глазами строчки:

«Солдаты и жители Европы, все вместе мы совершили великие дела. Силой нашего оружия мы изгнали тиранов, сокрушили их троны и расширили пространство наших свобод. А теперь мы должны приступить к новым задачам, для решения которых нам совершенно не нужно использовать силу.

Именно поэтому я обращаюсь к Европе с мирной декларацией. Начиная с этого дня, мы не будем прибегать к оружию, чтобы добиться изменения наших границ. Если такие изменения покажутся необходимыми, они могут быть произведены не иначе как в результате переговоров и свободного согласия народов.

Ни один политический строй не может быть основан на исключительном применении силы.

Все договоры и все законы будут вступать в законную силу благодаря свободному признанию граждан.

Для Европы начинается новая эпоха. Надеюсь, она принесет ей мир и всяческий прогресс, который только доступен человечеству!»

— Отличный текст! — воскликнул Бейль. — И как в нем чувствуется перо императора! — Бейль помнил этот стиль по воззванию, с которым Наполеон обратился к Великой армии утром накануне московской битвы. — Но почему он дал его прочитать Гёте? Что такого важного он может к этому добавить?

— Завтра сам сможешь его об этом спросить, — ответил Сен-Жюльен. — Но у меня есть на этот счет свое мнение. Наполеон хотел, чтобы его декларация получила философское обоснование. Ты наверняка заметил, как ему понравилось окружать себя знатоками после египетского похода и составления Гражданского кодекса. Он не хочет войти в историю одними лишь военными действиями!

— А каким ты его нашел, когда он здесь был?

— Честно говоря, мне показалось, что он как-то слишком быстро постарел.

— Вам не следует так говорить об императоре, — прервала его Жаклин. — Это неприлично! Не забудьте, что вы здесь его представитель.

— Верно-верно, — проворчал Сен-Жюльен. — Да я и выразился не совсем точно. Он совсем не стар: всего на шесть лет старше меня! Я лишь хотел сказать, что он, на мой взгляд, изменился: округлился, теперь уже не такой подвижный, немного потолстел. Но все так же изумляет своей невероятной деятельностью!

Сен-Жюльен с Бейлем выпили коньяку из хрустальных бокалов, подняв их за здоровье императора, а потом предались веселым воспоминаниям об отрочестве.

* * *

На следующее утро Сен-Жюльен довез Франсуа в своей коляске до «садового домика» Гёте. Дорога была короткой, но Бейль попросил сделать крюк, чтобы проехать сначала мимо городского дома писателя, с дверью для посетителей и большой нишей для экипажей, а потом, в нескольких сотнях метров от него, — мимо скромного дома Шиллера, в котором тот жил до своей недавней смерти. «Благодаря великой герцогине Анне-Амалии с ее знаменитой библиотекой, одновременному присутствию двух величайших немецких писателей и соседству с Иоганном-Себастьяном Бахом этот маленький городок, — подумал Бейль, — является средоточием германской культуры».