Читать книгу - "Бессмертный - Трейси Слэттон"

— Друг, старина! Когда я последний раз видел тебя, ты спускался с Монсегюра в Лангедок^[67] с сокровищами на спине! — гремел Странник. — Ты рыдал над властью сатаны и плоти и бранил ужасную войну добра и зла!

— Это было б марта 1244 года, через день после того, как моя жена, друзья и прочие «совершенные» были заживо сожжены в начиненной дровами крепости. — Узкое и серьезное лицо Гебера исказилось гримасой боли. — Я до сих пор слышу во сне ее молитвы, потому что знаю: она молилась перед смертью.

— Ересь навлекает самый убийственный гнев, — кивнул Странник, сжимая узкое плечо Гебера своей крупной рукой.

Гебер глотнул воздуха, точно сдерживая слезы. У окна под столом стояла клетка, и два голубя, ударившись грудью о дверцу, выпорхнули на свободу и с воркованием полетели по комнате, мелькая в розоватом тумане.

— В чем была причина? В том ли, что Папа ненавидел нашу веру, или в том, что он желал завладеть нашими сокровищами и распространить свою власть на всю эту землю? — горько произнес Гебер. — Лангедок жил в богатстве и изобилии, славясь образованностью и терпимостью, распространяя катарские идеи на Фландрию, Шампань и Мюнхен. Церковь не пожелала это терпеть. Вера тут была ни при чем! Как всегда, речь шла о светской власти!

— Так вы знакомы? — вмешался я.

Войдя в комнату, я подошел к беседующим и перевел взгляд с одного на другого. Они были полностью поглощены друг другом и глядели друг на друга с непередаваемым восхищением. Воздух между ними накалился от старых воспоминаний и свежих впечатлений, обсуждаемых мыслей и общих шуток. Стоило прищуриться, и я бы увидел протянувшиеся между ними золотые нити магической близости… Я моргнул, и видение исчезло. Передо мной вновь стояли два человека, знавшие друг друга в далеком прошлом и хранившие каждый общую тайну, а я, как всегда, оказался третьим лишним, который со стороны наблюдает чужие теплые отношения.

— Я слышал… как ты там себя теперь зовешь, мой «совершенный» друг? — спросил Странник с нескрываемой нежностью в голосе.

— Гебер.

Странник засмеялся.

— Абу Муса ибн Хайян был бы в восторге!

— Может быть, да, а может, и нет. — Лицо Гебера смягчилось и больше не выражало такой муки, его губы тронула нерешительная улыбка. — Я разработал кое-какие принципы, которые он вряд ли бы одобрил, хотя, конечно, я не знал его так хорошо, как ты. Ну а ты, проказливый странник, взял себе какое-нибудь имя?

— Ни за что! Ни за что не позволю другим обрести надо мной магическую власть, — серьезно ответил Странник, и я в первый раз услышал, как он не ушел от прямого ответа. — Гебер, позволь представить тебе моего хорошего друга, доктора Моше Сфорно.

— Для меня большая честь познакомиться со всяким другом Странника, — улыбнувшись, произнес Сфорно, а потом посерьезнел, сразу став похожим на свою дочь Рахиль в минуту сосредоточенности.

— Рад встрече, доктор. Вы пришли по просьбе Луки, — сказал Гебер, глянув на меня.

— Он сказал, что его друг болен, — кивнул Сфорно, и его глаза устремились на шею Гебера. — Вижу, и вас чума прихватила.

— Я не хочу, чтобы вы умерли, — сказал я Геберу. — Синьор Сфорно — самый лучший врач!

Гебер вздохнул и погрозил мне тощим, запачканным в чернилах пальцем.

— Ты слишком много на себя берешь, парень! Не стоило тратить время на меня, доктор. Мне уже ничто не поможет. Хотя я несказанно рад встретить старого друга!

Он крепко сжал руку Странника.

— И как я сразу не догадался, что этот мальчишка именно с тобой время проводит! — воскликнул Странник. — Он возвращается от тебя таким надутым от чванства, каким вряд ли можно сделаться от таскания трупов!

— Я не чванюсь! — горячо возразил я. — Я выполняю достойную работу!

— В мире полно нахальных мальчишек, и это доказывает мне, что я был прав в своих убеждениях, полагая, что зло равносильно добру, — сухо ответил Гебер. — А именно этот нахальный мальчишка убедил меня в том, что одному времени вряд ли удастся вбить что-то в эту упрямую башку!

— Чего-чего, а времени у него будет достаточно, чтобы это узнать, — добавил Странник даже с какой-то радостью. — Жаль, я раньше не знал, что ты во Флоренции!

— Инквизиция сожгла на костре Чекко д'Асколи всего двадцать лет назад, — сказал Гебер, разведя руками. — Хороший он был парень, хотя не стоило трубить на весь свет, что Вифлеемская звезда — обыкновенное явление природы. Священники берегут свои чудеса. Они разожгли большой костер на площади перед дворцом Капитано дель Пополо и радовались, глядя, как пламя выпаривает плоть и жир с его костей. Алхимикам лучше сидеть тихо и не высовывать носа.

— Но я бы хотел встретить тебя пораньше, — грустно возразил Странник, не отрывая глаз от черного пятна у Гебера на горле.

— Прошу вас, подойдите поближе к окну, я вас осмотрю при свете, синьор Гебер, — попросил Сфорно и мягко подвел Гебера к окну. — Я прощупаю ваш пульс, а вы расскажете всю историю по порядку. У вас в ночном горшке не осталась моча? Я и на нее хотел бы взглянуть.

— Сердце мое бьется, история моя — это крепкое здоровье до того момента, когда меня настигла чума. А моча у меня вонючая, как у любого, на кого напала черная смерть, — проворчал Гебер.

Мне показалось, что Сфорно еле сдержал улыбку.

— Думаю, ваша история немного сложнее. Вам и правда больше ста лет? Неужели алхимики изобрели-таки эликсир жизни?

— Даже сам Гермес Трисмегист^[68] повелевал использовать разум, чтобы достичь бессмертия, — кивнул Гебер.

Он сел на скамью у окна, а Сфорно склонился над ним и заглянул ему в глаза и горло. Их тихий разговор не был предназначен для посторонних ушей.

Странник подошел к иллюстрированной рукописи, которую читал Гебер, и я, любопытствуя, тоже последовал его примеру.

— Каждое слово излучает множество лучей, — сказал Странник, пробегая толстым указательным пальцем по изящно расписанной странице.

Цветы и маленькие животные вздрагивали под его касанием.

— Знаешь ли ты, Бастардо, цепляющийся за свое имя, что это за слово? — Он указал в текст.

— Пан-та-ре-я,^[69] — по слогам прочитал я.

— Все течет, — произнес Странник и раскинул мясистые руки, как бы обозначая весь необъятный мир и чуть не порвав при этом движении бечевку, которой подпоясал свой серый балахон на большом брюхе. — Даже твое чтение. Ты должен быть благодарен дочери Моше, хотя, если ее мать узнает о том, чем вы с ней занимались, могут возникнуть неприятности. Впрочем, Лие Сфорно некого винить, кроме себя. Вот что выходит, когда учишь грамоте женщин!