Читать книгу - "Лазарит. Тень меча - Симона Вилар"

На самом деле это было только начало. Снова и снова юиссье взлетал и падал в пропасти, буря швыряла его, как щепку, настил под ногами ходил ходуном. Но хуже всего было неведение. Что происходит на палубе? Велика ли опасность?

В конце концов Иоанна решилась покинуть покой и расспросить шкипера, но у самого выхода из надстройки ее остановил шотландец Осберт.

— Не вздумайте выходить, мадам! — закричал он, весьма непочтительно обхватывая талию королевы. И вовремя — иначе уже нависшая над бортом гигантская волна смыла бы сестру Ричарда за борт. В следующую секунду бушующая стихия лавиной пронеслась по палубе, сметая все на своем пути.

Иоанна с отчаянным возгласом вцепилась в рыцаря, оба потеряли равновесие и покатились вниз по сходням на нижнюю палубу. Сверху на них обрушились потоки соленой воды, но Осберт крепко держал королеву. В это время налетел новый шквал, и сильнейший град застучал по мокрым доскам палубы и кровлям надстроек.

Иоанна, сделав усилие, попробовала приподняться.

— Возвращайтесь немедленно, ваше величество! — закричал шотландский рыцарь, перекрывая могучим голосом рев бури. И он, и Иоанна вымокли до нитки. — Возвращайтесь! Корабль надежен, он выдержит и не такое, а вы из-за своего легкомыслия едва не отправились кормить рыб!

Королеве пришлось подчиниться. Она вернулась на полуют, напоминавший поле битвы. Среди разбросанных принадлежностей для шитья и раскроенных тканей лежали пластом, оглашая покои стонами, служанки, швеи и невеста Ричарда. Морская стихия, как известно, не знает разницы между знатными господами и прислугой. Гребни волн порой взлетали так высоко, что клочья пены достигали окон их покоя.

Никто не заметил, как наступил день. Но вокруг по-прежнему царил такой же мрак, а корабль, превратившийся в игрушку волн, несся в неизвестном направлении, содрогаясь до килевого бруса.

На мгновение сознание Иоанны помутилось — это был не то обморок, не то краткий сон, вызванный страшной усталостью. Но корабль снова накренился, ее тело покатилось по палубному настилу, и она пришла в себя.

Прямо перед ней, вцепившись в резной столбик ложа, на коленях стояла Беренгария. Иоанна поразилась: даже в этом клокочущем аду принцесса Наваррская умудрялась молиться. Глаза ее были устремлены ввысь, губы беззвучно шевелились.

Наконец их взгляды встретились, и Беренгария помогла Иоанне подняться.

— Это я всему виной! — скорбно вымолвила принцесса. — Я так боялась первой брачной ночи, что упросила небо отсрочить миг нашей свадьбы с Ричардом… А теперь мы все непременно погибнем, и мой возлюбленный не сможет исполнить свой обет! Я чувствую, что за это мне суждено гореть в геенне огненной!

— Замолчите, Беренгария! — с негодованием воскликнула Иоанна. — Неужели небесам больше нечем заняться, кроме молитв какой-то насмерть перепуганной девственницы?

— Не кощунствуйте, Пиона! — отпрянула принцесса, выпустив руку Иоанны.

Та покачнулась и с силой ударилась головой о стойку ложа.

Боль оказалась настолько резкой, что Иоанна, всегда казавшаяся себе сильной и мужественной, внезапно расплакалась, словно дитя. Беренгария бросилась к ней, пытаясь утешить, и королева Сицилии вдруг уткнулась в ее колени, исходя слезами и бормоча, что не хочет умирать, и как это страшно — стать мертвой…

Принцесса же стала уверять ее, что смерть — это всего лишь переход к иной жизни, подлинной, той, ради которой и приходит в полный греха мир человек, чтобы презреть все его искушения, а затем уйти туда, где все по-другому и где ждут его те, кого они любили в этом мире. Но не эти затверженные слова — ибо кому ведомо, что ждет его за гробом, а сам голос Беренгарии и звучавшая в нем пронзительно чистая вера успокоили Иоанну. Страх отступил, и она вновь стала самой собой…

Всему рано или поздно приходит конец, и много часов спустя на пороге их покоя возник Осберт Олифард. Одежда его была мокра и растерзана в клочья, белокурые волосы слиплись от соли, на скуле кровоточила ссадина. Но и таким он показался вдовствующей королеве Сицилии столь прекрасным, надежным и полным внутреннего покоя, что она протянула к нему руки, словно хотела заключить в объятия.

— Что скажете, Осберт? — проговорила она.

— Буря, похоже, стихает, мадам.

Он без всяких церемоний опустился на палубный настил рядом с сидевшей на ковре королевой и поведал о том, как ветер и волны двое суток несли их корабль, все время меняя направление, и как бесследно исчезли за горизонтом другие суда флотилии Ричарда. Буря сломала одну из мачт, трюм на треть заполнился водой, и юиссье основательно осел, но даже это не беда по сравнению с тем, что за борт смыта половина судовой команды, и шотландским рыцарям пришлось все это время выполнять работу простых матросов. Шкипер Питер, однако, доказал, что знает, как провести судно сквозь бурю, и вот — они спасены!

— Какой сегодня день? — спросила слушавшая рассказ шотландца Пиона.

— Один только Бог знает, — пожал плечами Осберт и внезапно, протянув руку, отвел с лица Иоанны прядь неприбранных волос. В этом прикосновении было больше чувства, чем в дюжине самых сладостных кансон.

— В любом случае мы должны возблагодарить Господа за наше спасение! — произнесла рядом Беренгария, складывая ладони перед грудью. По ее лицу текли счастливые слезы.

Но, похоже, возносить благодарственные молитвы было еще рано.

Корабль неспешно продвигался вперед в густом белесом мареве тумана. Лишь высоко вверху мерцало призрачное пятно солнца. Шкипер, будучи не в силах определить, где они находятся, приказал трубить в рога и бить в судовой колокол в надежде, что их хоть кто-нибудь услышит. Не могла же буря разметать огромную армаду настолько, чтобы хоть одно судно не оказалось поблизости!

Увы, так оно и было. Туман постепенно рассеивался. Целый день они шли по ветру, не видя на горизонте ни одного паруса. Ночь прошла спокойно, лишь поверхность моря все еще колебала мертвая зыбь. А на рассвете матрос, посланный на мачту, возвестил, что на горизонте — земля. Все поспешили на палубу, даже женщины, на ходу кутаясь в покрывала.

Первой узнала очертания берегов Иоанна.

— Силы небесные — это Кипр! — воскликнула она, осеняя себя знаком креста.

Беренгария молча следила за тем, как королева совещается со шкипером и рыцарями. Когда Иоанна вернулась к принцессе, лицо ее было сумрачным.

— Что вас тревожит, милая? — спросила Беренгария.

— Шкипер Питер говорит, что из-за повреждений мы не можем продолжать плавание, и нам придется пристать к берегам Кипра.

— Но ведь это удача, что рядом оказалась земля? — улыбнулась Беренгария, вглядываясь в голубоватые очертания гор и темные курчавые пятна зарослей на побережье. Все еще не успокоившаяся морская стихия пугала принцессу гораздо больше, чем незнакомая суша.

Лицо Иоанны осталось напряженным. Ее скулы заострились, голос зазвучал прерывисто.