Читать книгу - "Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия - Евгений Аврутин"

Поэтому мы едем сухим путём, причём удлиняем путь там, где его следовало бы сократить. Если Сэнди ехал в Або по прибрежному шоссе, то сейчас мы едем через центр страны, наискосок. По словам Сэнди, хорошая дорога идёт через Гельсингфорс^[39], но этот город следует обогнуть, во избежание застав.

Правда, одной из них мы не избежали, но вышли из положения достаточно легко. Заставу охраняли не жандармы (русских жандармов, о которых так часто пишут в наших газетах, я пока не видела), а инвалиды. Это солдаты, которые получили увечья, но не отчислены из армии. Им поручена посильная работа, а именно – спрашивать у людей, куда они едут.

В отличие от одежды, мы так и не обзавелись документами для меня, но инвалиды любезно поверили Сэнди, что мой паспорт остался в соседнем городе и его скоро пришлёт посланный за нами гонец. Правоту своих слов Сэнди подтвердил несколькими монетами, и инвалиды сочли аргумент убедительным.

Ещё одна причина нашего ужасно медленного передвижения: наши возницы не всегда знают, куда ехать, а мы, не имея карты, не всегда можем подсказать им прямой путь. Если бы мы нашли экипаж, готовый довезти нас до Петербурга или хотя бы до Выборга, этой неприятности мы бы избежали. Но такого экипажа нет.

Других приключений в дороге пока не было, впрочем, как верно заметил Лайонел, приключения в дороге и не нужны. Самое наше главное и постоянное приключение – условия путешествия. В такую пору гостиницы обычно свободны, и это хорошо, так как нам всегда нужно два номера. Пару раз, когда свободная комната была лишь одна, Сэнди проводил ночь в общей зале трактира, под недоуменные взгляды хозяев.

Роман я уже прочла, другую книгу на английском в Финляндии не купить, и мы проводим время в разговорах. Благодаря мне Сэнди понемногу учится говорить не на языке, взятом со страниц сэра Уолтера Скотта. Благодаря Сэнди я уже знаю три-четыре десятка русских слов и могу их сложить в несколько фраз. Кто знает, может быть, мне придётся путешествовать по России в одиночку.

Я всегда чуть-чуть опасаюсь говорить по-английски с Сэнди, особенно в открытом экипаже, рядом с возницей. Но финн (в центре Финляндии в основном живут финны, а не шведы) удивляется нашему английскому не больше, чем если бы мы были две путешествующие змеи и переговаривались шипением».

* * *

Иной раз могло показаться, что исчезновением Джейн всерьёз встревожен лишь мсье Тибо. Он донимал вопросами всех: Лайонела, миссис Дэниэлс, дядю Генри и тётю Лиз. Грустил, вздыхал и, хотя повторял, что «с такой девчонкой, как Джейн, ничего не случится и в джунглях», десять раз предлагал свои услуги по розыску.

Кончилось тем, что мистер Стромли выпроводил мсье Тибо из Освалдби-Холла. Француз неосторожно повторил дяде Генри, что уровень знаний его подопечного адекватен оксфордскому. Если эти же слова, сказанные папе, стали поводом усомниться в подготовке Лайонела, то дядя усомнился в необходимости услуг самого мсье Тибо, и француз распрощался с усадьбой.

Мистер Стромли патриотично отметил, что «лягушатник ничему хорошему научить не мог», и пообещал нанять для Лайонела приходящего окрестного педагога. Но то ли забыл, то ли учителей в окрестностях было мало. Сменщик мсье Тибо так и не нашёлся.

Поэтому Лайонел оказался сам себе педагогом. К его услугам были и учебники, и вся библиотека Освалдби-Холла. Библиотека, конечно же, не ограничивалась кабинетом дяди Хью, ещё существовала отдельная комната, не очень большая, зато вместо шкафов там стояли стеллажи, и отдельные фолианты едва ли не упирались в потолок.

Едва Лайонел начал ходить, первые вылазки состоялись именно в библиотеку. Сопровождала его Уна, обычно со стремянкой. Книг она не читала, но, так как привыкла, что в жизни все лучшее достаётся с трудом, охотно верила в то, что самые лучшие книги должны стоять выше остальных.

Зато архив Летфордов – копии владетельных документов и купчих, расходные тетради и, конечно, корреспонденция – был доступен и Лайонелу: все на нижней полке. Он то присаживался рядом, отставляя костыль, то уносил в свою спальню пачку документов или старых писем.

Лайонел не только знакомился с архивной корреспонденцией дяди Хью, но и сам писал письма, а отправляла их миссис Дэниэлс. Поверхностная цензура мистера Стромли привела его к выводам, что письма сугубо экономические и адресованы не в Крым.

Несмотря на диванную позу завзятого ленивца, Лайонел трудился весь день, сначала с рассвета, а когда стало светать поздно, то вставал в темноте. Ложился он поздно, иногда же среди ночи шёл в библиотеку. Если насчёт оксфордских знаний Лайонела мсье Тибо и преувеличивал, то занят он был не меньше оксфордского профессора.