Читать книгу - "От Фарер до Сибири - Сигерт Патурссон"

потом улицы, дороги, ручьи и реки опять стали проходимыми, и зима покрыла всю землю белым одеялом. После этого возобновилось транспортное сообщение как с ближайшими районами, так и с самыми отдаленными краями страны. С пришествием зимы началась новая жизнь, новые занятия. В город повалили крестьяне со своими продуктами, приходили и уходили обозы с мехами, чаем и европейскими товарами, рынки и базары сменили свой характерный облик, летние одежды уступили место валенкам и галошам из того же материала, толстым мехам и мохнатым бобровым шапкам. Там, где летом спокойные откормленные продавцы мяса обслуживали своих клиентов, можно было увидеть еще более толстую, укутанную в меха фигуру, которая раскалывала острым топором твердое как камень замороженное мясо. Масло, сало, молоко и рыбу тоже приходилось отделять друг от друга топором. На толкучке ходил замерзший барахольщик с мехами и валенками на руке вместо легкой летней одежды. Воркование голубей и чириканье воробьев слышалось в зависимости от падения или роста столбика термометра, окончательно вырождаясь в безнадежный тонкий писк, когда дни начинали основательно холодать.

22 (10) сентября у евреев был Новый год. Они молились три дня. Иудейская совместная молитва не особенно вдохновляет. Я посетил их на второй день Нового года, когда они собрались в доме раввина. С шапочкой на макушке они бросались вперед и вставали, в то время как из их глоток шел непрекращающийся поток молитв. Некоторые читали молитвы по книге, другие бормотали их по памяти. Была ужасная сумятица, и, что еще хуже, казалось, что это никогда не закончится. Я целый час терпел и слушал этих людей, а потом оттуда ретировался. Во время пребывания в Тюмени я, чтобы обогатить свой опыт, прожил неделю в еврейской семье и неделю – в татарской. Мой еврей-хозяин (он, кстати, был торговцем с базара) всегда вставал рано утром и, еще не умыв лица и рук, совершал часовую молитву на ходу, стоя, сидя или даже выполняя какую-нибудь работу. Прежде чем еврей начинал молиться, он надевал на голову ермолку, набрасывал на плечи клетчатую мантию, привязывал веревочкой на лоб шестиугольную деревянную пластину, предварительно ее поцеловав, засучивал рукава до плеч и обвязывал левую руку тонким длинным ремешком. В некоторые дни он обматывал ремешком с кисточкой талию, причем кисточка, конечно же, удостаивалась нежного сердечного поцелуя. На шабат евреям запрещается ездить, разжигать огонь, принимать деньги. Когда они в такой день все-таки хотят попить теплого чаю, они просят какого-нибудь доброжелательного русского «поставить им самовар», а если на шабат они хотят горячей еды, они предварительно готовят ее в пятницу и ставят ее в печь, которая держит тепло до следующего дня. Что же касается запрета на деньги, то беспрекословно следовать ему уже становится сложнее. Самый важный день на базаре – как раз суббота, а открывать магазины по русским воскресеньям не имело бы для евреев практического смысла, если бы это было разрешено. Поэтому они торгуют только по субботам, но некоторые просят клиентов класть деньги им в карман, благодаря чему они сразу не касаются денег. Крещеные евреи y своих прежних единоверцев популярностью не пользуются. Еврейка может выйти замуж за русского, только если она крещена. В целом случаи, когда еврейка выходит за русского или еврей женится на русской, редки. Как и татары, местное пестрое население всеми силами избегает смешения с русскими, и поэтому в городах они живут в собственных кварталах. Однако, как известно, русские, особенно российское правительство и власти, относятся к евреям далеко не с симпатией. В 1893 году произошло массовое изгнание евреев из Сибири, что вызвало у тех большое недовольство, ввергнув многих в нищету. Евреи собрали сотни подписей под обращения к царскому двору в Санкт-Петербурге о переносе срока вступления в силу приказов о выдворении, а в особых условиях – о разрешении остаться там, где жили. Им не удалось добиться каких-либо серьезных результатов – смягчение получили только ремесленники – во множестве случаев снаряженные к ним полицейские были настолько строги, что давали евреям всего лишь 24 часа после поступления приказа о выселении, из-за чего люди не успевали уладить дела в части уступки или продажи своего движимого и недвижимого имущества. Соответственно евреям не разрешалось менять место жительства или путешествовать, а дозволялось разве что оставаться в родных местах, где они были прописаны.

В Тюмени есть красивая синагога, завершить строительство которой и использовать евреям не разрешается.

Весьма популярной осенней забавой является сибирский бой (борьба). Взрослые и юноши отправляются на ровное поле, встают в две группы и накидываются друг на друга. Схватки часто бывают жестокими, выливающимися в кровавые драки, где человек идет на человека. Одна сторона иногда принимает решение отступить. Однако потом она внезапно останавливается, переходит в наступление и отгоняет противника назад. Таким образом мужчины могут перемещаться очень долгое время, пока стороны не потеряют интерес к уступкам и драка не станет неизбежной. Я множество раз участвовал в этой бессмысленной борьбе в рядах дерущихся, часто возвращаясь домой с синяком под глазом и окровавленным лицом, но никогда не жалел о своем участии в этом представлении, которое начиналось как игра и всегда заканчивалось жестокой дракой, привлекая тем самым много зрителей, не в последнюю очередь сотни молодых девушек. Обычно в кулачном бою с каждой стороны участвуют более ста человек, а ликующие и оживленные крики девушек, свидетельниц отваги своих избранников, не способствуют тому, чтобы бой становился менее жестким.

5 ноября мы смогли переехать реку Тура по льду, однако настоящая суровая сибирская зима началась лишь к середине декабря, когда температура опустилась до –40 °R. И в такой лютый мороз люди стоят целый день под открытым небом и продают на рынках свои товары, лишь ненадолго отлучаясь в ближайшую харчевню, чтобы согреться теплым чаем.

При приближении Рождества я съездил на «Фабрику у Черного ручья», чтобы провести праздничные дни в гостеприимной семье ее владельца. В неделю между Рождеством и Новым годом я вернулся в Тюмень, посетив балы и маскарады городской аристократии.

Пока мелкие лавки были открыты в первый день Нового года, который пришелся на будний день, день Богоявления отмечался как большой праздник Крещения (Представления Господа в храме). На льду Туры из блоков льда была сооружена кафедра, на которую принесли священный огонь и развевающиеся вымпелы с хоругвями. На возвышение вступил поп в рясе, появившийся в сопровождении процессии, в которой несли многочисленные иконы святых. Вокруг расположились тысячи людей. После службы поп прочел благословение над множеством снопов сена, которые были разбросаны по льду и воде реки.