Читать книгу - "Утерянное Евангелие. Книга 1 - Константин Стогний"

— Витя, Григорий Сковорода впервые отдохнул по-настоящему только тогда, когда стал памятником, — хохотнув, ответил Радуцкий.

Лавров, едва сдерживая смех, схватился за ребра. После недавнего приключения с «убийцей» на пруду у него все еще болели легкие.

— Ладно, Макс. Но помни! Ты мне уже должен, как земля колхозу!

Конечно, Виктор жалел о том, что не догуляет свой отпуск. И с дочками он почти не бывает, и вообще…

«…Какая замечательная сиеста на родине! Здесь и степь, и лес, и пруд, черт бы его побрал… Но разве дело в этом? Эти милые сердцу запахи и звуки, памятные с детства! Чистейшее, лучшее небо в мире. Моя Вселенная… как слова песни «Чому я не сокіл? Чому не літаю?..» Почему?..

Виктор застыл в немом вопросе, открыв сарай, приспособленный под гараж. На него смотрел его «гелик» без двух передних колес и зеркал заднего вида.

— Охренеть. Вот тебе и друзья-земляки…

Пока Виктор наслаждался отдыхом, прививая своим дочкам любовь к родине, кто-то умудрился пробраться в сарай-гараж и свинтить колеса и зеркала с его «мерседеса»…

Дело принимало серьезный оборот. Взвесив все «за» и «против», Лавров прикинул, что такси, как и эвакуатор, быстро сюда не приедет. Самым разумным решением было уезжать своим ходом. Заплатив хозяину домика и отдав распоряжения насчет эвакуатора, он, к большому удивлению Лизы и Даши, быстро стал собираться домой.

— Что, уже домой? — возмущенно произнесла старшенькая Лиза.

— Уже-уже, — почти оправдываясь, торопливо пробормотал Виктор и тут же нашелся: — И так уже начало учебного года пропустила…

Хотя, конечно, Лавров чувствовал себя виноватым перед дочками. Праздник общения с отцом — такой, увы, нечастый — заканчивался.

Выезжали второпях — на первом и последнем в этот день автобусе из села в районный центр. Порадовало то, что, кроме водителя, в стареньком «ПАЗике» советских времен больше никого не было.

— Доедет? — шутливо спросил Виктор водителя на разбитой сельской остановке.

— Залізно! — ответил искренний водитель. — Цей автобус ще нас з тобою переживе…

— Пусть переживет, только не во время этой поездки. Хорошо? — весело договорился с водителем Виктор.

Автобус чихнул, пыхнул и начал свой путь. Но закончил его на середине пути.

— Засада якась… — почесал в затылке почти не удивившийся шофер и, взяв из-под сиденья гаечный ключ, полез куда-то в двигатель, давая понять: дальше сами.

Вокруг жизнерадостно пели степные птички и стрекотали кузнечики. До железнодорожной станции было около восьми километров. Для Лаврова это было не расстояние, но с пятилетней Дашей и пятнадцатилетней Лизой да еще и с кучей сумок в руках о коротком марш-броске можно было забыть.

«Черт возьми. Это ж надо! И, как назло, никакого транспорта. Хех, где же ты, моя госпожа удача?»

И тут призывы Лаврова были услышаны: из-за тополиной посадки с громким скрипом выехала телега, запряженная клячей, которая еле-еле волокла тощие ножки с непомерно большими копытами.

— Смотри, папа, живая лошадка! — обрадовалась младшенькая Даша.

— Только и дела, что живая, — грустно усмехнувшись, ответил Лавров.

Конечно, младшей дочке не нужно было спешить на любимый телеканал по требованию-просьбе генерального продюсера. А езда в кузове телеги, будто приехавшей из музея старины — с продольными и поперечными брусьями, с оглоблями, колпаками и чека́ми деревянных колес — вот это доселе невиданно и интересно! Девочка даже забыла про планшет со «старкрафтами» и «нидфоспидами», зато узнала, что такое «тили́паться» по бездорожью и что такое «бісова дитина» и «припини, падлюко!» когда лошадь не слушается.

Не верьте, что автомобиль — это средство передвижения. Автомобиль — это роскошь, когда едешь на телеге. Особенно по проселочной дороге и без малейшей надежды встретить попутку. Все было как будто против того, чтобы Лавров успел на самолет.

Только к вечеру того же дня Виктор с изрядно уставшими Лизой и Дашей умудрились сесть в последний вагон пассажирского поезда, который кланялся каждому столбу, пропуская вперед литерные составы, и по счастливой случайности замер у платформы, где за два часа не остановилось ни одной электрички. Быстро договорившись с немолодыми проводницами, которые тут же узнали известного журналиста и покраснели от счастья, Виктор с семьей «поселился» в самом последнем купе вагона — единственном месте в поезде, где было три свободных места.

Уставшие девчонки, отказавшись от ужина, тут же повалились спать, а Виктор молча уставился на темнеющие посадки кленов вдоль убегающего назад железнодорожного полотна. Неторопливый пассажирский поезд должен был преодолеть расстояние в 250 километров только к утру…

— Познакомимся? — послышалось с места напротив.

Немолодой, изрядно побитый жизнью мужчина, седой и с большими залысинами, в первый раз за вечер нарушил молчание и выставил на стол бутылку самогона. Виктор долго гипнотизировал сосуд, втянув голову в плечи. Он не любил таких спонтанных застолий, тем более в поезде, да еще и с неизвестным спиртным и совсем неизвестным хозяином этого спиртного. Но сегодня, глянув в серые и какие-то пустые глаза соседа, вдруг кивнул головой.

— А, давай!..

Глоток «колдовства» из чайного стакана и пару кусочков полтавского сала, смоленого соломкой… Даже без хлеба, да со свежим грунтовым помидорчиком, порезанным на дольки… Да будь ты хоть академик! Если ни разу не пробовал, то какой ты украинец? Видимо, новый знакомый Лаврова, Павел, знал толк в настоящем самогоне.

Эх, красота! Виктор почувствовал, как тепло от шестидесятиградусного напитка медленно растекалось по всему организму. Давно он не пивал такого забористого бальзама. Арманьяк, бомбейский джин, ямайский ром, итальянскую граппу и многое-многое другое пробовал журналист в своих поездках. Но никакой абсент, никакие кукурузные американские ухищрения даже близко не напоминают простой украинский самогон из глубинки. И напиток ядреный, и разговор…

— Вот ты по заграницам ездишь? — «грузил» Виктора слегка захмелевший мужик. — За бабочками бегаешь… Негритянскими… А я вот никому не известный сельский мужик и не выделываюсь…

— Удивительное дело, — играя недоумение, поднял брови журналист. — Как только человек чего-то добился в жизни, сразу те, кто знал его раньше, а чаще те, кто даже не знал, начинают шушукаться: «Да он зазнался! Да он скурвился!» Причем абсолютно безосновательно. Просто потому, что отделился от прежнего своего круга общения. Просто потому, что работает на телевидении…

— …Вот видишь, ты на телевидении. А я где? Простой безработный.

Журналист уже не в первый раз сталкивался с такой позицией. Однажды, лет десять назад, случайно встретившись с одноклассниками, уже достаточно взрослыми людьми, он услышал от худого и давно выпивающего безработного Юры: «Конечно, вы там на «телике» работаете, ни хрена не делаете, а получаете миллионы…» Виктор, который всегда славился выдержкой и спокойствием, усмехнулся и достал из портфеля две видеокассеты с рабочим материалом по одной из своих поездок.