Читать книгу - "Флибустьеры против пиратов Карибского моря - Леонар Дюпри"

– Тоже мне победа – захватить рыбаков, – непроизвольно вырвалось у меня. – Вот если б это были военные корабли…

– Вы, очевидно, не любите свою родину, – сказал противного вида господин, одетый во все черное. – Вам не нравятся победы нашего короля?

– При чем тут король, если действовали каперы?

– Так вы и против короля, и против каперов?

– Прекратите, пока я не задал вам хорошую взбучку. Я дворянин и хотя еще молод, но уже успел поучаствовать в военной кампании под знаменами нашего монарха, а вот вы наверняка в это время не отрывали свою толстую задницу от кресла.

Моя тирада, произнесенная с пылом, присущим молодости, заставила господина противной наружности сначала задохнуться от негодования, потом побагроветь от злости, а потом выдохнуть: «Да я тебя сейчас…» Однако в этот момент мой камердинер пришел мне на помощь:

– Уважаемый, не нужно горячиться. Перед вами сын испанского гранда, который отбывает в мадридский двор к своему отцу. Не нужно раздувать пожар там, где его нет. Мы сейчас уйдем и забудем о досадной перепалке. Вот и славно. Успокойтесь, мы не в обиде… Надеюсь, и вы также понимаете, что все это недоразумение…

Пока человек с противной наружностью соображал, Николас потянул меня за рукав, и мы влились в людской поток, чтобы вынырнуть в другом месте пристани.

– Зачем, зачем вы устраиваете ссоры, когда сразу видно, что этот тип – городской чиновник. Ему только стоит крикнуть стражу, и не оберешься неприятностей. Пойдемте лучше поищем нужный нам корабль до Испании.

– Знаешь что, Николас. Давай во избежание подобных сцен ты сам найдешь корабль, договоришься о цене, а я лучше подожду тебя в какой-нибудь таверне.

Узнав у местных жителей, где поближе есть приличное заведение, мы договорились о встрече. Место, где мне нужно было ожидать Николаса, называлось «Старая пушка». Я действительно быстро его нашел, поскольку у входа стояло большое и ржавое орудие.

Зайдя внутрь, я был приятно удивлен, не обнаружив там матросского притона. Заказав вина, стал дожидаться камердинера. Однако через четверть часа ввалилась толпа возбужденных моряков, которые стали сдвигать столы.

– Сударь, вам лучше покинуть этот погребок, поскольку команда «Летящего» решила именно тут обмыть свои призы. Боюсь, вам не понравится наша шумная компания, – нагло сказал мне здоровяк с перевязанным глазом, буквально нависая над моим столом.

– Извините, любезный, но я назначил здесь встречу и не могу уйти.

– Ха-ха-ха! Вы слышали – он назначил встречу. А я говорю, молодой человек, что сейчас сюда придет сам капитан Жак Фонтанж и лишние субъекты нам тут не нужны.

В глазах потемнело от злости. Я моментально понял, что без стычки не обойтись. Слава богу, что моя горячая испанская кровь была разбавлена рассудительной фламандской. Я могу вспыхнуть как порох, но так же быстро и прогореть. Быстрее, чем это можно себе представить. Может быть, именно поэтому я обладаю качествами, столь необходимыми для любого фехтовальщика, – злостью и холодным расчетом. Однако я не сношу обид и ничего не прощаю просто так, значит, необходимо было оценить верно складывающуюся обстановку. Кроме грубияна, который был, очевидно, кем-то вроде офицера, я насчитал еще с дюжину матросов.

Затевать ссору в такой ситуации было бы верхом безумия, но в то же время и прощать подобную наглость нельзя. Если учесть, что все они расслабились после удачного похода, то количество боеспособных можно смело уменьшить втрое. Можно начать действовать энергично… Но как потом я встречу Николаса? Да, потасовку придется отменить.

Я нашел в себе силы молча встать и под общий хохот направиться к выходу, уговаривая себя, что плебей не может оскорбить потомственного дворянина. Пусть теперь Николас попробует обвинить меня в несдержанности. Ничего, подожду его у выхода.

Я уже собрался выйти, но моим планам осуществиться не удалось. Бывают на свете такие люди, которым мало того, что они добились своего, им еще необходимо унизить побежденного. Их я ненавижу и называю хамами. Вне зависимости от происхождения. Одного такого, причем из титулованного дворянского сословия, я уже имел возможность проучить. Это был некий маркизик, чей отец купил титул за деньги. Именно за деньги, поскольку у простого дворянина есть возможность приобрести титул за верную службу королю. Но этот буржуа из чиновников высшего ранга именно купил себе маркизат. Он думал, что в придачу к нему получил и благородное происхождение. Но сын кухарки не может в одночасье стать дворянином, так же как и ее внук. Это известно всем, кроме самих новотитулованных. Но почему-то именно они ведут себя так, словно родились принцами или владетельными князьями. А как может вести себя плебей, на которого свалился титул, – только по-хамски.

Кстати, например, Мальтийский орден не принимает в рыцари новоиспеченных дворян. Чтобы стать кавалером, французу нужно иметь восемь поколений благородных кровей, от немцев требуется предъявить доказательства их происхождения до шестнадцатого поколения, а от испанцев и итальянцев – до четвертого. Я так это хорошо знаю, поскольку сам подумывал стать носителем черного плаща с белым крестом. Мне говорили, что такие строгости нужны потому, что паршивая овца дерется только за свой желудок. Но несмотря на это, в виде исключения в орден принимали и овец, но, естественно, только не в рыцари. Хотя бывали случаи… Но это скорее исключения, когда за военные подвиги плебеи становились мальтийскими кавалерами с особого разрешения папы римского или Генерального орденского капитула, и то только «кавалерами по милости», без права голоса на общих собраниях.

Итак, я уже почти вышел из «Старой пушки», когда за моей спиной прозвучало такое замысловатое грязное ругательство, которое затрагивало то, что отсутствует у хама, и то, что для дворянина важнее всего, – честь. Есть предел даже самой большой выдержке, и есть предел издевательствам. Я вернулся на середину зала, хотя знал, что их очень много для одного, даже такого ловкого, как я. Я знал, что если ввяжусь, то, скорее всего, буду убит и никогда не увижу ни Нового Света, ни отца. Но я не простолюдин и не могу покорно сносить хамство. Мне было необходимо выполнить свой долг – умереть за свое имя, за дворянскую честь, чтобы не опозорить трусостью имен многочисленных доблестных предков. Так учил меня отец. Мысленно исповедавшись, я целиком вверил себя во власть Богородицы. Ладно, раз вы живете, как скоты, то и умрете, как собаки. Я вынул шпагу из ножен и обернулся. Однако это развеселило их еще больше.

– Хочешь поиграть, сосунок, – сказал одноглазый здоровяк. – Давай поиграем.

Он тоже вынул шпагу. А я сразу вспомнил слова своего итальянского учителя фехтования: «Мало иметь храбрость в собственном сердце, нужно посеять страх в сердце противника. Если этого не можешь, посей злобу. Тот, кто сердится, всегда проигрывает тому, за кем правда и у кого холодная голова».

– На твоем месте я бы поостерегся ставить на кон свой последний глаз, – сказал я, обращаясь к здоровяку. – Видно, тебя прельщает закончить свою жизнь в упряжке слепцов? Или с глазом ты потерял половину мозгов?