Читать книгу - "Дар - Мария Унт"

– Я же говорил, что никто из вас не пожалеет о том, что пришел на сегодняшнее представление! – громко сказал он, причем, мне показалось, что в этот момент его глаза встретились с моими. Мой новый знакомый вытащил сигару изо рта и прикурил ее от горящего цыгана. Сделав глубокую затяжку и выпустив кольцо дыма, он ударил в ладоши. И опять раздался резкий хлопок, – теперь уже вся арена наполнилась дымом, который развеялся через несколько секунд, но Джерома на манеже уже не оказалось. В центре как ни в чем не бывало стояли три брата, все так же бесстрастно смотревшие на нас.

Я была поражена!

Цыган, находившийся справа, вышел вперед к нам. Сел на землю, скрестив ноги, и закрыл глаза. Братья стояли за его спиной и спокойно смотрели на толпу. Вдруг сидевший на земле начал медленно подниматься вверх. Я услышала, как толпа оживленно загудела и заохала. Поднявшись примерно на три фута над землей, циркач открыл глаза и улыбнулся. Два его брата с саблями в руках, которыми недавно жонглировал один из них, подошли к нему и начали водить саблями внизу, доказывая публике, что нет никаких креплений или подпорок. Зависший в воздухе цыган улыбался все шире и вдруг громко с небольшим акцентом произнес:

– Пусть несколько человек подойдут и своими глазами убедятся, что это не фокус.

От толпы зрителей отделилось трое мужчин. Они подошли к цыганам и начали рассматривать взлетевшего воздух фокусника, трогать его. С растерянными лицами «проверяющие» отошли в сторону.

Вдруг из толпы вырвался маленький ребенок. Мальчишке было лет шесть, и он с интересом и восторгом наблюдал за происходящим на сцене. За ним на арену выскочила раскрасневшаяся мать, попытавшаяся было забрать сорванца, но самый высокий из братьев не дал ей этого сделать: он с легкостью подхватил ребенка и сказал, в отличие от своего брата, без акцента:

– Мадам, позвольте, я одолжу вашего малыша. Мы посадим его на колени к Гордию.

Женщина ничего не ответила. Хлопая ресницами, она удивленно смотрела на цыгана, который, не дождавшись ответа, потащил ребенка к своему парившему в воздухе брату. Мальчишка был не против – он смеялся. И повеселел еще больше, когда его посадили на руки к Гордию – цыгану, умеющему летать. Толпа зааплодировала. Малыша бережно вернули матери, которая тут же дала ему подзатыльник, а Гордий плавно опустился на землю, вновь закрыл глаза, а через несколько секунд уже легко встал.

Я тогда не видела ничего: ни развеселившуюся толпу, ни удивленных лиц своих родителей, ни Диану, которая все это время что-то говорила мне на ухо. Я смотрела только на этих цыган и гадала, как же они это делают. Вдруг я почувствовала, как отец тянет меня назад, я удивилась, но, обернувшись, увидела, что все зрители расступаются, освобождая узкий проход для Джерома, который торжественно двигался, держа в руках большой чемодан. Проходя мимо меня, он подмигнул, или мне это тогда только показалось.

Выйдя на арену, Джером отдал чемодан цыганам и удалился. Самый высокий из них отошел в сторону, а два его брата открыли чемодан, в котором оказалось огромное количество ножей. Я думала, что при метании ножей используется также и толстая доска, спиной к которой становится человек, в которого будут их метать. Тут же никакой доски не оказалось, и ножи должны были полететь в толпу. Братья выхватили по два кинжала и одновременно запустили ими в высокого цыгана. Люди, стоявшие сзади него, в панике закричали и пригнулись, но ножи не успели долететь до них. Цыган с легкостью поймал лезвия руками. Причем никакой крови я не увидела. Он начал плавно двигаться по кругу арены, а его партнеры продолжали метать в него ножи. Ужас и страх от того, что следующий нож может полететь в их сторону, ощутили все зрители, но все до одного лезвия были перехвачены ловкими и грациозными руками цыгана. Страшный круг по арене почти что завершился, вся сцена утопала в воткнутых ножах, так как, поймав, цыган тут же втыкал их в землю.

Оставались последние два ножа в руках у Гордия, которые он не замедлил метнуть в своего брата. Высокий цыган сумел схватить только один нож, тогда как второй, к моему ужасу, вошел по рукоятку ему в горло. Темная густая кровь быстро полилась по его шее, потом по груди. Он покачнулся, но не упал. Все это произошло за несколько секунд, и толпа, увидев случившееся, взревела, кто-то закричал, кому-то стало плохо, и он поспешил удалиться, некоторые женщины попадали в обморок, а несколько мужчин выбежали на арену, видимо, желая помочь цыгану. К их удивлению, братья раненного артиста не подпустили их.

– Все хорошо, нам не нужна помощь, – громко сказал Гордий.

Кто-то из толпы выкрикнул: «Да он же умирает!» – Но Гордий молча поднял руку, пытаясь заставить замолчать говорившего.

Все мы уставились на высокую фигуру цыгана, который продолжал стоять на ногах, орошая землю кровью. Он медленно начал поднимать руки к горлу и, дотянувшись до рукоятки ножа, вытащил клинок.

Насколько я могла заметить, многие в толпе попросту закрыли глаза, отказываясь смотреть на все это, кто-то поспешил увести детей подальше от арены, но большинство стояли, молча смотря на цыгана. Лица людей были белыми как снег, а в глазах застыл ужас. Думаю, что и я выглядела также.

Вытащив нож, цыган руками зажал горло и зажмурился. Я видела, как сквозь пальцы просачивалась кровь, и поражалась, почему никто не окажет ему помощь. Почему его братья так безучастно смотрят на происходящее и не подпускают никого к нему? Вдруг цыган рухнул на колени.

По толпе пробежал глухой вздох: «Оооо…» Но тут я начала замечать, что кровь все меньше и меньше струится по рукам цыгана. Артист открыл глаза и убрал руки от шеи. О былом несчастье напоминали только окровавленная одежда и его руки. Он быстро и ловко поднялся на ноги и улыбнулся зрителям.

Вначале никто не мог ничего понять. Все просто смотрели на живого и невредимого цыгана и не могли поверить своим глазам. Вдруг откуда-то сзади раздались аплодисменты и возгласы «Браво!». Вскоре уже вся толпа аплодировала и улыбалась. Я аплодировала со всеми и не сводила глаз со «своего» цыгана.

Откуда-то слева раздались топот копыт и нежное позвякивание монеток. Все повернули головы и увидели уже знакомую всем цыганку верхом на белой лошади, однако теперь сзади нее сидел Джером. Он легко спрыгнул с лошади, а девушка ускакала прочь. Сам же Джером двинулся к арене, и люди, как и в прошлый раз, расступались перед ним, освобождая дорогу. Оказавшись на средине сцены, он улыбнулся все еще стоявшим там трем братьям и произнес:

– Итак, поаплодируем еще раз непревзойденному мастерству братьев Хименес!

Все начали хлопать громче прежнего, а братья – кланяться, после чего Джером сделал им знак, и они, подобрав все оставшиеся ножи и уложив их в чемодан, подошли к правому краю арены.

– Господа, пропустите артистов. Они устали после выступления. Им нужно отдохнуть, – сказал Джером.

Люди расступились перед цыганами. Одни смотрели на них с изумлением, другие – с восхищением, а кто-то – и со страхом.

– Итак, дамы и господа, вы увидели многое! – продолжил Джером. – К сожалению, сегодня наши браться Хименес закончили выступление, но если вы захотите увидеть их снова и посмотреть, на что они еще способны, то приходите к нам завтра. Хочу напомнить, что наш цирк пробудет в вашем городе только десять дней, поэтому поспешите! Мы вас ждем вновь! Я не прощаюсь с вами! Палатки с фокусниками, клоунами и животными будут открыты еще несколько часов. Наслаждайтесь! – После этих слов Джером хлопнул в ладоши, откуда-то появилась густая белая дымка, а когда она рассеялась, я увидела, что мужчина исчез.