Читать книгу - "Добро пожаловать в Некрополь - Сергей Бортников"

— Здравствует!

— Бдительность усилить не призывает?

— А как же. Призывает. Но на провокации поддаваться не рекомендует.

— Эх, вынуть бы их из тёплых кабинетов — и к нам, в блиндажи… Чтобы собственными глазами поглядели на эти, так сказать, провокации!

— Согласен. Разрешите выполнять?

Они оба рассмеялись.

— Что радист? Соглашается работать на нас?

— А куда ему деваться? — вопросом на вопрос ответил Сурженко. — Что ты всё спрашиваешь и спрашиваешь? Кто, чёрт возьми, из нас начальник? Так что давай докладывай. Как положено по уставу. Кратко, по существу!

— Есть! — улыбнулся Ковалёв, давно досконально изучивший весёлый нрав своего командира. — Пришлют к нам человека. Сегодня же.

— Кого, если не секрет?

— Капитана Ковальчука[6].

— А… Иван Иваныча. Знаю такого. Мужик, что надо! Кремень!

9. Там же, 20:00 21 июня

Любая машина, появляющаяся на единственной дороге, ведущей к хутору Волчий Перевоз, летом была видна издалека. Её выдавал огромный столб пыли, поднимающийся позади движущегося транспорта.

Так было и в этот раз.

Сначала — «песчаная буря», затем — автомобиль.

За его рулём — сержант госбезопасности, справа, рядом с ним — дюжий мужчина средних лет, рано начавший седеть и лысеть. В тёмно-синих петлицах шерстяного френча цвета хаки с накладными карманами — продольный серебряный жгут, на каждом из рукавов — по три шитых серебром звезды.

— Капитан госбезопасности Ковальчук, прошу любить и жаловать!

Филипп Андреевич услужливо приоткрыл дверцу машины и козырнул:

— Заместитель начальника отряда по разведке капитан Ковалёв.

Тот — капитан, и этот — капитан. Один служит в НКВД и второй — тоже, а положеньице разное. Госбезопасность — серьёзная структура, тягаться с ней тяжело даже могущественным и влиятельным погранвойскам.

— Капитан Ковальчук. Можно просто — Иван Иванович, — скромно, без лишней помпы представился приезжий. — А где Георгий Георгиевич?

— У себя в кабинете!

— Накрывает стол?

— Так точно.

— Не откажусь с дороги, не откажусь…

— Проходите… Сюда, пожалуйста… Встречайте дорогого гостя, товарищ подполковник.

— Иван Иваныч! — как лебедь раскинул в стороны длинные руки-крылья гостеприимный хозяин. — Сколько лет, сколько зим?

— Всего-навсего два года. Если мне не изменяет память, последний раз мы встречались летом тридцать девятого. На Всесоюзном совещании.

— Так точно, Ваня, так точно. Надеюсь, мы по-прежнему на «ты»?

— Конечно, дорогой Георгий Георгиевич. Как жизнь?

— Нормально.

— А служба?

— Тоже ничего… Здешний люд нам шибко помогает. Увидят чужого или заметят что-то подозрительное, сразу сигнализируют куда надо.

— Мне нравы наших людей знакомы не понаслышке. Я местный, Жора.

— Да? Извини, не знал…

— Моя родная деревня всего в пятидесяти километрах от этих мест. Кашовка[7], может, слыхал?

— Никак нет.

— Я слышал, — вмешался в разговор старых знакомых Филипп Андреевич. — Когда мы ездили на полигон в Повурск, то по дороге останавливались в Софьяновке и собирали грибы. А Кашовка — рядом.

— Так точно. В речке нашей купались?

— Стоходе?

— Ага.

— Нет. Не пробовал. Сентябрь уже был. Не жарко.

— Что-то стало холодать, не пора ли нам поддать? — вспомнил о своей миссии Сурженко. — Ты что будешь, Ваня?

— С удовольствием выпью грамм двести нашей полесской горилки. Если есть, конечно.

— Есть, Иван Иванович. Для тебя всё есть!

Подполковник достал из шкафа выпуклую стеклянную ёмкость времён Российской империи, до краёв наполненную мутной жидкостью, и поставил её рядом с закупоренными бутылками «казёнки». На разлив, как и полагается, определили младшего по званию.

— Ну, за что пить будем? — справившись с задачей, поинтересовался Ковалёв.

— Сначала за встречу. Потом за победу…

— Какую победу? Война ещё не началась, — вставил свои «пять копеек» Филипп Андреевич.

— Затем — за прекрасных дам, — проигнорировал его реплику Ковальчук. — Та будет последней — больше трёх не пью. А относительно войны вот что я скажу, братцы. Её не избежать. Хотим мы этого или нет. А будет война — будет и победа. Наша победа!

10. Там же, ещё через полчаса

— После сытного обеда по закону Архимеда полагается поспать… — зевнул Сурженко.

— У нас был не обед — ужин. Поэтому спать сегодня вряд ли доведётся, — развил и углубил его мысль Ковальчук.

— Это точно! — уж больно кисло улыбнулся Ковалёв. — А может, всё-таки кемарнём немного? Сейчас — двадцать тридцать, эфир — в три часа ночи… Как по мне, вполне достаточно для того, чтобы отдохнуть после тяжёлого трудового дня.

— Нет. Я так не могу, — авторитетно возразил Иван Иванович. — Или восемь часов, или ничего.

— Восемь часов сна для пограничника роскошь, — стал на сторону своего зама по разведке Георгий Георгиевич. — Немного подремать — лучше думать будем.

— Я буду бодрствовать, а вы — как хотите. Только, перед тем как лечь спать, потрудитесь распорядиться, чтобы ровно в полночь сюда привели обоих диверсантов.

— Есть!

11. Там же, 22 июня 1941 года, 0 часов, 1 минута

— На каком языке вам удобнее разговаривать: на русском или немецком?

— А вам? — подозрительно покосился на чекиста Фишер.

— Естественно, на родном.

Пленные переглянулись.

— Нам тоже, — выразил общее мнение Вилли Штофф, рана которого быстро заживала. Теперь он мог уже и сидеть, а не только лежать.

— Яволь… Шпрехе Дойч… Я — капитан госбезопасности Ковальчук. Как и вы, кадровый разведчик, диверсант. Поэтому буду предельно откровенен.

— Это хорошо, — скривил рот в улыбке радист.

— Как вы думаете, не обломает ваш долбаный фюрер о матушку-Россию свои кривые зубы?

— Нет. Не обломает. Держу пари, к концу осени он будет принимать парад доблестных германских войск на Красной площади, — зло блеснул синими глазами Курт. — Поэтому вам лучше отпустить нас. Как говорят русские, зачтётся!