Читать книгу - "Славянский Сокол - Сергей Самаров"

Кого могут охранять эти бодричи?

Только князя Годослава!

А тут вовремя, подтверждая и без того понятное, успел и новый гонец – от герцога Гуннара. Гонцу, чтобы не быть перехваченным сторожевыми постами ободритов, пришлось ехать кружным путем, и потому он задержался. Пришло предупреждение о том, что Годослав отправился в Хаммабург для участия в турнире и встречи с королем Карлом. Годослав пожелал искать с Карлом союза, и этому следовало помешать. Лучше всего было бы убить Годослава во время турнира. Это сняло бы многие проблемы. Но турнирная судьба непредсказуема. Князя, хотя про него многие и говорят, что Годослав очень хороший воин, могут еще до встречи с Сигурдом просто выбить из седла, и тогда не удастся сойтись с ним в поединке. Значит, следует искать другие пути. Пути, которые лучше находит герцог Гуннар, но и сам Сигурд тоже может что-то придумать.

Вот тогда он и оставил на время мысли об Аббио, который все равно никуда не денется, и стал искать вариант, как ему рассчитаться с Годославом за недавнее оскорбление в Рароге. Это было уже более спешным делом, потому что с княжеством разбираться надо как можно быстрее, пока Карл Каролинг не переправился через Лабу и не помешал датским колоннам занять самые богатые города и самые сильные крепости бодричей. Но теперь, после неудачи с молодым эделингом, Сигурд хотел бы действовать умнее и хитрее, избегая прямолинейных решений. С князем бодричей рассчитаться следовало так, чтобы самому остаться незапятнанным.

Однако дельные мысли в голову сразу не приходили. Характер и буйный нрав требовали от него немедленных действий, но после дневной неудачи с Аббио герцог понял, что вторую промашку допускать уже нельзя.

А утром, отправляясь в окружении саксонских рыцарей для участия в меле, Трафальбрасс увидел своих людей, болтающихся в петлях на суку разлапистого придорожного вяза. Кто бы знал, как вскипела душа, как на дыбы встала в ярости. Но ни одна жилка в лице при этом не дрогнула, ничем он не показал свое состояние. Бешеный, неистовый пират при необходимости умел владеть собой превосходно. Он проехал мимо, не остановившись, словно это были совершенно посторонние люди, напялившие на себя датские рогатые шлемы. Хотя такие же шлемы носят и свеи, и норвеги, и даже балты. И только мысленно попросил у своих солдат прощения за то, что не в состоянии сжечь их тела на костре.

Кто посмел так расправиться с его воинами? Аббио? Но ведь Аббио даже не знает, что на него напали не франки. И не посмеет Аббио вывешивать людей так вот на виду у всех. Так вешает только власть. Кто здесь власть? Король… Значит, его людей повесили люди короля. Очевидно, что-то еще произошло. Но в своих воинах Сигурд ни на минуту не усомнился, они никогда не выдадут герцога.

Ярость Трафальбрасса нашла выход на ристалище. Он умышленно наносил удар в лицо – в самую незащищенную часть тела, чтобы убить соперника, хотя мог победить простым ударом, выбивающим из седла. Но в каждый удар меча Сигурд вкладывал столько злости и ненависти, рассчитываясь за повешенных, словно от этого удара зависела его собственная жизнь.

Как ни странно, именно там, во время боя, несколько раз бросив взгляд на аварского князя Ратибора, Сигурд вспомнил Годослава, с которым аварец так схож фигурой. И там же, отвлекая внимание от сечи и мешая герцогу руководить отрядом, начал сам собой складываться в голове новый план. Проигранное синими меле не слишком взволновало Трафальбрасса. Одному или даже двоим, потому что аварец тоже дрался отлично, выиграть все равно было не по силам. Франкская военная организованность обязана была сломать лесную вольницу саксов, и она ее сломала. Главное, именно во время меле прояснились мысли, и появилась возможность очень хорошо выполнить королевскую волю Готфрида.

А когда король Карл приказал герцогу пристроиться к своему кортежу, он тем самым дал ему дополнительное время на обдумывание, и сам направил к выполнению плана.

Дорога, по которой передвигался королевский кортеж, была со всех сторон оцеплена солдатами. Часовые стояли по два человека через каждые двадцать шагов по обе стороны и смотрели в стороны противоположные. Простых зрителей и участников турнира не франков стражники направляли на другие дороги, чтобы была возможность Карлу проехать в ставку спокойно и безопасно. Это все заранее продумал монсеньор Бернар, и воля королевского дяди наводила порядок там, где к порядку, казалось, не привыкли. Однако уже совсем недалеко от Песенного холма Карл, возглавляющий кавалькаду, вдруг свернул в сторону. Кроме него самого да разве что герцога Трафальбрасса, никто не понял, зачем королю потребовалось выехать на многолюдную соседнюю дорогу и последние две сотни шагов добираться до своей ставки вместе с толпой. Трафальбрасс, ожидая этого поворота, удовлетворенно коротко улыбнулся. Все шло так, как он и предполагал.

Новая дорога оказалась полнолюдной. Толпа, однако, расступалась, пропуская короля. Пусть саксы и поддерживали в меле противников франков, но сам праздник пришелся им так по душе, что в большинстве своем люди приветствовали Карла радостными криками, некоторые снимали шапки и кланялись. Впрочем, королю показалось, что саксы и славяне кланяются не столько ему, сколько своим эделингам и князю Бравлину, которые ехали позади монарха. Однако он был достаточно умен, чтобы не заострять на этом внимание.

Перед последним поворотом, там, где была развилка двух дорог – к Песенному холму и к холму армейского лагеря, Карл остановился возле могучего вяза, на большой поперечной ветке которого висели трупы четверых данов. Никто не потрудился снять с них даже криво сидящие на головах рогатые шлемы. Одежда и внешний вид достаточно точно указывали на национальность.

– Герцог Трафальбрасс! – не слишком громко, но твердо позвал король.

Сигурд замыкал кавалькаду и, естественно, не услышал бы, не передай придворные его имя по цепочке. И он тут же дал коню шпоры, чтобы догнать Каролинга.

– Вот они, ваши люди… – хладнокровно показал Карл на повешенных. – Всех разбойников в моей земле ожидает такое же наказание. И именно такое слово я давал, приглашая жителей окрестных земель на турнир. Я обещал не преследовать никого из своих врагов, если они не совершат преступления во время праздника. Ваши люди, с вашего ведома или без оного, преступление совершили. И за это справедливо наказаны.

Герцог Трафальбрасс чуть толкнул пятками бока коня, выезжая вперед, и потянулся, чтобы плетью развернуть один из трупов и поправить на его голове шлем так, чтобы можно было рассмотреть лицо.

– Это не мои люди, ваше величество, – сказал он с улыбкой, повернувшись к королю.

– Как? – удивился Карл. – Но вы же сказали…

– Я сказал, что у меня пропало четыре человека. Но я не сказал, что именно их повесили. Я повторяю – это не мои люди. Это даже, возможно, и не даны, насколько я могу понять.

– Почему вы так думаете? – Карл явно растерялся.

– Потому что я узнал одного из них, – показал Сигурд плетью на того, которого рассматривал вблизи. – Этот человек норвег, находящийся на службе моего брата князя Годослава. Остальные, вероятно, тоже, но я не знаю остальных и потому не буду утверждать.