Читать книгу - "Автостопом в Судан - Антон Викторович Кротов"

Поток машин не получил своего продолжения. Вскоре после того, как весь чай был выпит, фуль съеден, а слова сказаны, суданцы отправились по домам — спать. Мы остались на трассе проявлять бдительность, но вскоре, конечно же, заснули тоже.

24 марта, среда

Ночь выдалась прохладной; машин не было. В шесть утра взошло солнце, а к семи Вади-Халфа погрузилась в жару. Лежать под палящими лучами солнца стало неприятно, и мы перебрались в постепенно уменьшающуюся тень, порождаемую вчерашним глиняным забором.

Суданцы проявили благожелательный интерес к нам и угостили чаем. Чай выдавался небольшими порциями (наверное, его кипятили на огне в маленькой емкости), был очень густой и сладкий. Одна из женщин оказалась англоговорящей и использовала свое образование для того, чтобы, ссылаясь на бедность, выпросить у нас в подарок фотоаппарат. Вместо этого она получила килограмм риса и была весьма довольна.

Часов в десять утра в нашу сторону запылила вторая машина. Тут уже упустить ее было невозможно, и она остановилась. В пассажирской («рейсовой») «тойоте» тряслись по суданским ухабам уже восемь человек, в том числе наши двое буржуазных знакомых: лысый француз-пенсионер и молчаливый японец-дизайнер. Водитель, услышав про нашу бесплатность, отвечал, что машина уже перегружена.

Мы попрощались с буржуинами — как знать, встретимся ли еще? Интересно, что с обоими мы еще повстречаемся на просторах Судана… но об этом будет рассказано отдельно.

Машина укатила, а местные жители, издалека смотревшие за процессом автостопа, вероятно, посочувствовали нам.

Солнце вошло в зенит, когда на трассе образовалась третья машина. Огромный запыленный грузовик с металлическими бортами, с кузовом, полным мешков и циновок. Вероятно, это были те самые циновки и мешки, что приехали накануне с пароходом из Египта. Поверх грузов, подпрыгивая на ухабах и защищая от пыли нос и рот головными уборами, ехало человек двадцать пассажиров. Этот-то уже точно не рейсовый! Застопился.

Но, — о коварство судьбы! — водитель оказался, как и предыдущий, потенциальным деньгопросом. Узнав про нашу автостопную сущность, грузовик сказался перегруженным, улыбнулся и медленно укатил в Акашу, которая и была его пунктом назначения.

— Развели тут деньгопросов! Нам хотя бы до Акаши добраться, там уже будут нормальные локальные машины, — рассуждали мы. — Надо их заговаривать, более подробно объяснять нашу сущность! Открытки дарить!

Долго ли, коротко ли, но когда на горизонте появился следующий грузовик, именуемый здесь также «лорри», Костя Шулов (он был у нас самым разговорчивым по-арабски) обратился к водителю с такой подготовленной речью:

— Здравствуйте! Мы путешественники из России, путешественники «отостоп». Мы путешествуем — Россия, Грузия, Турция, Сирия, Иордания, Египет, Судан, по дороге. Не в хотеле, не в автобусе, а так: можно подвезите по дороге? Один километр — хорошо, десять километров — совсем хорошо. Египет нехорошая страна, Судан хорошая страна. Это вам подарок: открытки, Россия, Москва. А можно с вами подвозиться по дороге в сторону Акаши, Донголы? Заплатить деньгами нечем будет. Такие уж мы путешественники «отостоп». А это вам еще одна открытка — русский сувенир.

Несколько суданцев, невзирая на жару, вышли из своих глиняных домов наблюдать за представлением, которое называлось «Сьяха отостоп». Водитель, пораженный говорливостью Шулова, согласился нас подобрать, и мы впятером полезли в кузов, где находилось множество мешков, коробок, чемоданов, тюков, свертков, а на них — около двадцати человек.

Мы тронулись. Жители глиняных домов Вади-Халфы — женщина, получившая рис вместо фотоаппарата, дети с колесиком на ручке из проволоки, мужчины, угощавшие нас фулем и чаем, — собрались на дороге и махали нам вслед. Мы удалялись, глиняные строения и далекие пальмы растворялись вдали… И вскоре мы уже тряслись по ухабам посреди пустыни.

* * *

Суданские дороги оказались, как мы и думали, не из лучших. Нас трясло и било о железные борта; мешки и свертки перетекали с одной стороны кузова на другую; песчано-каменные пейзажи сменялись на каменно-песчаные, и наоборот. За час мы проехали километров двадцать… И уже вечером грузовик высадил нас близ небольшой придорожной харчевни, за которой, вдали, в последних лучах заходящего солнца, на берегу Нила, росли редкие пальмы и торчали глиняные коробочки-домики: это была Акаша.

Видимо, грузовик понял нас слишком буквально (подвозиться в сторону Акаши), брать нас дальше почему-то не захотел и уехал. Мы были рады и тому: первый настоящий суданский автостоп!

Придорожная харчевня представляла собой глиняные стенки и навес из соломы. Рядом стояли два кувшина для воды, литров на сорок каждый. Кухня, точнее — место для огня, находилась тут же. Мы попросили разрешения сварить наш рис у двух сотрудников сей пустующей едальни.

Последующий час прошел в следующих занятиях. 1. Мы ходили по окрестностям (вдоль и поперек «трассы» и вокруг «столовой») и искали веточки, щепочки и иной мусор в качестве дров. (Можно было, конечно, развести возвращенный нам примус, но мы экономили бензин.) 2. Готовили на огне рис и чай, общаясь с обитателями столовой. 3. Ждали машину.

Машин не было видно, и, когда совсем стемнело, мы улеглись рядом с трассой, надеясь не проспать, в случае чего. Но что за глюки? Какие-то огоньки вдали, не то фонариком кто-то светит, не то фары… И вот, в сию ночь, нас подобрал второй грузовик, набитый людьми и вещами еще сильнее, чем предыдущий, едущий в Донголу!!

В темном кузове люди стояли вплотную, битком, на различных ящиках и мешках. Я увидел темную пустоту между людьми и нырнул туда. Но — о ужас! — там оказалось что-то мягкое и живое! Стиснутые мною суданцы засмеялись. Это была овца, которую хозяин вез куда-то и зачем-то.

Вовка Шарлаев, не обретя места в недрах кузова, сел на его металлический борт. Остальные кто сел, кто втиснулся, кто встал, и грузовик тронулся.

Трасса Ахаша — Донгола показалась мне наихудшей в мире. Пассажиров, грузы и овцу кидало туда и сюда, било об обитые металлом стенки кузова. Шарлаеву на бортике, вероятно, надоело подпрыгивать на ухабах, и он перебрался в гущу народа. Грузовик то медленно, натужно поднимался в темноте на какую-то невидимую гору (отчего все грузы, люди и овца сваливались в заднюю часть кузова, прижимая там меня), то летел вниз, отчего все только подпрыгивали. Небо в алмазах, засеянное звездами, покачивалось над нами. На крыше кабины тоже сидели пассажиры, и они тоже подпрыгивали со своими чемоданами.

По сторонам тянулась холмистая пустыня, жидко освещаемая фарами грузовика. Несколько раз мы проезжали через деревни. Темные,